Я пришел
получить гонорар за"Ребенка". Уже то, что пьесу эту поместили на первом месте и в первой книжке, показывало, что журнал дорожит мною. И гонорар мне также прибавили за эту, по счету вторую вещь, которую я печатал, стало быть, всего в каких-нибудь три месяца, с октября 1860 года.
Вернувшись летом из Гельсингфорса, где я простудился, я заболел, и одна часть"Дельцов"была мною написана в постеле, но я должен был торопиться, чтобы
получить гонорар (Некрасов аванса мне не предложил) — иметь средства на поездку.
Неточные совпадения
Собственных обеспеченных средств у меня тогда не было. То, что я
получал от отца, не превышало сносной студенческой субсидии. Первый
гонорар из"Библиотеки для чтения"за"Однодворца"по пятидесяти рублей за лист составлял весьма скромную цифру.
Из других выдающихся журналистов был у Краевского, возил ему другую пьесу, но он предложил мне слишком скудный
гонорар; я уже
получал тогда в"Библиотеке"по семьдесят пять рублей за лист.
Молодой автор не догадался условиться с этим вторым бенефициантом насчет
гонорара и ничего не
получил с Шуйского; а дирекция платила тогда только за казенные спектакли; да и та благостыня была весьма скудная сравнительно с тем, что
получают авторы теперь. Тогда нам отчисляли пятнадцатую часть двух третей сбора, что не составляло и при полном сборе более пятидесяти — шестидесяти рублей в вечер.
Состоялось запоздалое соглашение, и сумма, полученная автором"Свадьбы Кречинского", далеко не представляла собою
гонорара, какой он имел бы право
получить, особенно по новым правилам 80-х годов.
Сторублевая плата считалась прекрасным
гонораром. Ее
получал, например, один из самых выдающихся беллетристов, В.Крестовский-псевдоним, то есть Н.Д.Хвощинская. Такую же сторублевую плату имела она у нас в 1864 году.
История не была забыта в"Библиотеке". Я свел знакомство с Н.И.Костомаровым и был истинно доволен, что мог приобрести от него"Ливонскую войну". Тогда
гонорар (за исключением таких беллетристов, как Тургенев, Толстой, Гончаров и отчасти Островский) не был еще очень высок. Ученому с именем и талантом Костомарова полистная плата была семьдесят пять — восемьдесят рублей. Сторублей за статью тогда вряд ли кто
получал.
Когда я
получил из конторы"Fortnightly"первый мой английский
гонорар, я был счастлив тем, что мог предложить моему магистру дополнительное вознаграждение за его занятия со мною. Пикантно было то, что мне, неизвестному в Англии русскому писателю, заплатили полистную плату гораздо выше той, какую я
получал тогда в России не только за журнальные или газетные статьи, но и за пьесы и романы.
Но тогда, то есть в конце 1869 года в Париже, она была пленительный подросток, и мы с ней быстро сдружились. Видя, как она мало знала свой родной язык, я охотно стал давать ей уроки, за что А. И. предложил было мне
гонорар, сказав при этом, что такую же плату
получает Элизе Реклю за уроки географии; но я уклонился от всякого вознаграждения, не желая, чтобы наше приятельство с Лизой превращалось в отношения ученицы к платному учителю.
Некрасов, видимо, желал привязать меня к журналу, и, так как я предложил ему писать и статьи, особенно по иностранной литературе, он мне назначил сверх
гонорара и ежемесячное скромное содержание. А за роман я еще из-за границы согласился на весьма умеренный
гонорар в 60 рублей за печатный лист, то есть в пять раз меньше той платы, какую я
получаю как беллетрист уже около десяти лет.
Некрасов после"Солидных добродетелей"стал мне платить по 100 рублей за лист с рассказа"Посестрие". Такой
гонорар считался тогда очень хорошим. Его
получала такая писательница, как Хвощинская, когда я издавал"Библиотеку"еще в половине 60-х годов. Из молодых моих сверстников самый талантливый — Глеб Успенский вряд ли и тогда
получал значительно больше.
Явилась Вера Петровна и предложила Варваре съездить с нею в школу, а Самгин пошел в редакцию —
получить гонорар за свою рецензию. Город, чисто вымытый дождем, празднично сиял, солнце усердно распаривало землю садов, запахи свежей зелени насыщали неподвижный воздух. Люди тоже казались чисто вымытыми, шагали уверенно, легко.
Неточные совпадения
— Обворовываю талантливых авторов! Ведь на это я пошел, когда меня с квартиры гнали… А потом привык. Я из-за куска хлеба, а тот имя свое на пьесах выставляет, слава и богатство у него.
Гонорары авторские лопатой гребет, на рысаках ездит… А я? Расходы все мои,
получаю за пьесу двадцать рублей, из них пять рублей переписчикам… Опохмеляю их, оголтелых, чаем пою… Пока не опохмелишь, руки-то у них ходуном ходят…
— Персидская ромашка! О нет, вы не шутите, это в жизни вещь великая. Не будь ее на свете — не был бы я таким, каким вы меня видите, а мой патрон не состоял бы в членах Общества драматических писателей и не
получал бы тысячи авторского
гонорара, а «Собачий зал»… Вы знаете, что такое «Собачий зал»?..
— Хорошо. Я повинуюсь. А когда я стану большим, настоящим писателем, Оленька, когда я буду
получать большие
гонорары, тогда…
В результате таких «Советов и ответов» часто незаконные штрафы прекращались, пища и жилище улучшались, а репортер прямо из рук Н.И. Пастухова
получал за эти три-четыре строки пять, а то и десять рублей
гонорара.
Многие и кормились, помещая рекламные заметки или собирая объявления за счет
гонорара. Ухитрялась
получать от И.И. Смирнова деньги заведовавшая редакцией «Соколиха», Александра Ивановна Соколова, которой было «все все равно» и которая даже не обиделась, когда во время ее отпуска фельетонист Добронравов в романе «Важная барыня» вывел ее в неказистом виде. Добронравов в романе вставлял рекламы фирм и
получал с них за это взятки.