Неточные совпадения
В связи со всем этим во мне
шла и внутренняя работа, та борьба, в которой писательство окончательно победило, под прямым влиянием обновления нашей литературы, журналов,
театра, прессы. Жизнь все сильнее тянула
к работе бытописателя. Опыты были проделаны в Дерпте в те последние два года, когда я еще продолжал слушать лекции по медицинскому факультету. Найдена была и та форма, в какой сложилось первое произведение, с которым я дерзнул выступить уже как настоящий драматург, еще нося голубой воротник.
Я как Чацкий должен был
идти в
театр репетировать. Но
к четвертому акту, где появляется Репетилов, прибежал гонец из"Вены"сообщить, что Григорьев уже лежит на бильярде мертвецки пьяный.
Национальной, чисто австрийской
славой жил престарелый Грильпарцер. Его пьесы не сходили с подмостков Бург-театра (вроде «Des Meeres und der Liebe Wcllen») («Геро и Леандр») с Вальтер в роли Геро. Но он уже доживал свой век, нигде не показывался и принадлежал уже больше
к царству теней, чем
к действующим писателям.
В самом начале театрального сезона 1869–1870 года в"Водевиле"дебютировала молодая артистка, по газетным слухам — русская, если не грузинская княжна, готовившая себя
к сцене в Париже. Она взяла себе псевдоним"Дельнор". Я с ней нигде перед тем не встречался, и перед тем, как
идти смотреть ее в новой пьесе"Дагмар", я был скорее неприязненно настроен против этой русской барышни и ее решимости выступить сразу в новой пьесе и в заглавной роли в одном из лучших жанровых
театров Парижа.
К 1870 году я начал чувствовать потребность отдаться какому-нибудь новому произведению, где бы отразились все мои пережитки за последние три-четыре года. Но странно! Казалось бы, моя любовь
к театру, специальное изучение его и в Париже и в Вене должны были бы поддержать во мне охоту
к писанию драматических вещей. Но так не выходило, вероятнее всего потому, что кругом
шла чужая жизнь, а разнообразие умственных и художественных впечатлений мешало сосредоточиться на сильном замысле в драме или в комедии.
Неточные совпадения
Чтоб не думать, он
пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему? Оказалось — нужно. Часа два он сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с городской управой о постройке нового
театра, писал и чутко вслушивался в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
— Ты забыл, что я — неудавшаяся актриса. Я тебе прямо скажу: для меня жизнь —
театр, я — зритель. На сцене
идет обозрение, revue, появляются, исчезают различно наряженные люди, которые — как ты сам часто говорил — хотят показать мне, тебе, друг другу свои таланты, свой внутренний мир. Я не знаю — насколько внутренний. Я думаю, что прав Кумов, — ты относишься
к нему… барственно, небрежно, но это очень интересный юноша. Это — человек для себя…
— Да так. Года два назад написал я комедию. Туда, сюда — не берут. Я —
к нему в
театр. Не застаю.
Иду на дом. Он принимает меня в роскошном кабинете. Сидит важно, развалясь в кресле у письменного стола.
— Ну, если завтра, так это еще ничего. Я бы и не знала, да сынишко у меня гимназист был в
театре и говорит мне: «В
театре, говорит, маменька, был сочинитель Вихров и в ложе сидел у губернатора!» Ах, думаю, сокол ясный, опять
к нам прилетел, сегодня
пошла да и отыскала.
И Махин ушел в
театр, а Митя
пошел к Грушецкому и рассчитался с ним.