"Современник"и его главный штаб с особенной резкостью
отнеслись к роману Тургенева, и Герцен (на первых порах) отрицательно отзывался о Базарове, увидав в своем тогдашнем приятеле Тургеневе"зуб"против молодежи.
Неточные совпадения
К Пушкину старшее поколение
относилось так, как вся грамотная Россия стала смотреть на него после московского торжества открытия памятника и
к столетию. Конечно, менее литературно, но с высоким почтением и нежностью. Мы, когда подрастали, зачитывались Лермонтовым, и Пушкин, особенно антологический, уже мало на нас действовал. Спор между товарищами в моем
романе более или менее «создан» мною, но в верных мотивах. И в нем тетка Телепнева пушкинистка, а музыкант Горшков — лермонтист.
То, что явилось в моем
романе"Китай-город"(
к 80-м годам), было как раз результатом наблюдений над новым купеческим миром. Центральный тип смехотворного"Кита Китыча"уже сошел со сцены. Надо было совсем иначе
относиться к московской буржуазии. А автор"Свои люди — сочтемся!"не желал изменять своему основному типу обличительного комика, трактовавшего все еще по-старому своих купцов.
В настоящий момент мне трудно ответить и самому себе на вопрос:
отнесся ли я тогда
к"Отцам и детям"вполне объективно, распознал ли сразу огромное место, какое эта вещь заняла в истории русского
романа в XIX веке?
Пикантно и то, что"Жертва вечерняя"был одним из первых моих
романов переведен немцами, под заглавием"Abendliches Opfer", и в тамошней критике
к нему
отнеслись вовсе не как
к порнографической вещи.
Наке послужил мне моделью лица, введенного мною впоследствии в
роман"Солидные добродетели". Узнать его было нетрудно, и я, набрасывая этот портрет, ничего не преувеличивал и
относился к самому оригиналу симпатично.
Ко мне и впоследствии он
относился формально, и в деловых переговорах, и на письмах, вежливо, не ворчливо, отделываясь короткими казенными фразами. Столкновений у меня с ним по журналу не было никаких. И только раз он, уже по смерти Некрасова, отказался принять у меня большой
роман. Это был"Китай-город", попавший
к Стасюлевичу. Я бывал на протяжении нескольких лет раза два-три и у него на квартире, но уже гораздо позднее, когда он уже начинал хронически хворать.
Неточные совпадения
Розанов хорошо ехал и в Москву, только ему неприятно было, когда он вспоминал, как легко
относился к его
роману Лобачевский. «Я вовсе не хочу, чтоб это была интрижка, я хочу, чтоб это была любовь», — решал он настойчиво.
Он говорил так хорошо, так грустно, покаянно, что это немного примирило меня с его
романами; я
относился к нему более дружественно, чем
к Ермохину, которого ненавидел и всячески старался высмеять, раздражить — это мне удавалось, и частенько он бегал за мной по двору с недобрыми намерениями, которые только по неловкости редко удавались ему.
Роман Прокофьич прежде всего стал иначе
относиться к неоставлявшим его дамам сильных страстей и густых вуалей.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто письмо
к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»;
к концу
относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась особым нумером, как ныне главы в бесконечных английских
романах, и число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
Это называется эпической или повествовательной поэзией,
к которой
относятся поэмы,
романы, повести, сказки и пр.