Неточные совпадения
Да и те танцы, которые тогда очень
нравились публике, отзывались чем-то слишком водевильным, скорее
в угоду райку, чем более развитому зрителю.
Но идея наша очень
понравилась; весь город заинтересовался студенческим балом, и
в несколько дней Киттары, взявший на себя главное распорядительство, все наладил, и бал вышел на славу.
Всякий остзеец из Риги, Митавы, Ревеля, а тем более из мелких городов Прибалтийского края, находил
в Дерпте все, к чему он привык, и ему жизнь
в Дерпте должна была
нравиться еще и по тому оттенку, какой придавала ей университетская молодежь.
Поэтом, и даже просто стихотворцем — я не был.
В Дерпте я кое-что переводил и написал даже несколько стихотворений, которые моим товарищам очень
нравились. Но это не развилось. Серьезно я никогда
в это не уходил.
Обе мои пьесы очень
нравились комитету."Однодворца"еще не предполагалось ставить
в тот же сезон, из-за цензурной задержки, а о"Ребенке"Федоров сейчас же сообщил мне, что ролью чрезвычайно заинтересована Ф.А.Снеткова.
С ним мы познакомились по"Библиотеке для чтения", куда он что-то приносил и, сколько помню, печатался там. Он мне
понравился как очень приятный собеседник, с юмором, с любовью к литературе, с искренними протестами против тогдашних"порядков". Добродушно говорил он мне о своей неудачной влюбленности
в Ф.А.Снеткову, которой
в труппе два соперника делали предложение, и она ни за одного из них не пошла: Самойлов и Бурдин.
Имение Обуховка-Дворянское гнездо-Вольная для крепостных-И вот я опять студент-Экзамены на кандидата-Кавелин-Матрикулы-Студенческие волнения-Диссертация и диплом-Столкновение на сцене-Леонидов-Москва всегда мне нравилась-Театральное училище
в Москве-Васильева-Садовский-Мой «ребенок»-Щепкин-Я не метил
в революционеры-Добролюбов-Человек-червяк! — Литературные журналы-Достоевский
"Однодворец"после переделки, вырванной у меня цензурой Третьего отделения, нашел себе сейчас же такое помещение, о каком я и не мечтал! Самая крупная молодая сила Александрийского театра — Павел Васильев — обратился ко мне. Ему
понравилась и вся комедия, и роль гарнизонного офицера, которую он должен был создать
в ней. Старика отца, то есть самого"Однодворца", он предложил Самойлову, роль старухи, жены его, — Линской, с которой я (как и с Самойловым) лично еще не был до того знаком.
Москва всегда мне
нравилась. И я, хотя и много жил
в Петербурге (где провел всю свою первую писательскую молодость), петербуржцем никогда не считал себя. Мне было особенно приятно поехать
в Москву и за таким делом, как постановка на Малом театре пьесы, которая
в Петербурге могла бы пройти гораздо успешнее во всех смыслах.
Снетковой роль очень
нравилась; но она, вероятно, сама почуяла, что у нее не та натура и не тот вид женственного обаяния; да и внешность была уже не девушки, только что вышедшей из подростков, а молодой женщины, создавшей с таким успехом Катерину
в «Грозе».
Когда Чернышевский появился на эстраде, его внешность мне не
понравилась. Я перед тем нигде его не встречал и не видал его портрета. Он тогда брился, носил волосы «a la moujik» (есть такие его карточки) и казался неопределенных лет; одет был не так, как обыкновенно одеваются на литературных вечерах, не во фраке, а
в пиджаке и
в цветном галстуке.
Когда впоследствии я читал о знакомстве Герцена с Чернышевским, который приехал
в Лондон уже как представитель новой, революционной России, я сразу понял, почему Александру Ивановичу так не
понравился Николай Гаврилович. Его оттолкнули, помимо разницы
в их «платформах», тон Чернышевского, особого рода самоуверенность и нежелание ничего признавать, что он сам не считал умным, верным и необходимым для тогдашнего освободительного движения.
За одно могу ответить и теперь, по прошествии целых сорока шести лет, — что мне рецензия Антоновича не только не
понравилась, но я находил ее мелочной, придирчивой, очень дурного тона и без всякого понимания самых даровитых мест романа, без признания того, что я сам чувствовал и тогда: до какой степени
в Базарове уловлены были коренные черты русского протестанта против всякой фразы, мистики и романтики.
Он мне
нравился своим тоном, верностью своих оценок, большой порядочностью. Тогда я еще не знал, что он подвержен периодическому алкоголизму. Но я никогда не видал его
в нетрезвом виде. И никто бы не подумал, что он страдает запоем, — до такой степени он выделялся своим джентльменством и даже некоторой щепетильностью манер.
В редакцию он попал, вероятно, с какой-нибудь небольшой статейкой. Он мне
понравился, и я, разговорившись с ним о Помяловском, которого он любил и, кажется, был лично знаком с ним, предложил ему попробовать себя
в критическом этюде.
Мне
нравился его ум, тонкость вкуса, его язык и манера; но славянофильский налет его идей лишал его полной свободы
в оценках и выводах.
Писал я ее под конец моего житья
в Париже. И когда кончил, то пригласил Вырубова и Петунникова, моих сожителей,
в ресторан Пале-Рояля,
в отдельный кабинет, и там до поздних часов ночи читал им драму. Она им очень
понравилась. Но я и тогда не мечтал ставить ее.
Но ставить я ее
в Москве не собирался, да, кажется, она и не особенно
понравилась артистам, которые слушали ее на том вечере.
То, что он говорил, было симпатично, но тон его мне не
понравился.
В нем слишком чувствовалась экс-знаменитость, глухо раздраженная тем, что года идут, ненавистный Бонапарт заставляет плясать по своей дудке всю Европу, а он, Ледрю, должен глохнуть
в безвестной, тусклой жизни эмигранта, никому не опасного и даже во Франции уже наполовину забытого.
И никто и
в 1868 году
в общелиберальной печати не поднимал похода против этого запрета. Может быть, и сюфражистки XX века, и революционные социалисты, и анархисты не могут или не хотят добиваться этого законнейшего права свободных граждан наполнять свои воскресные досуги тем, что им
нравится.
Давно я не слыхал такого бытового жаргона, как у этого чада Казани. У него был целый словарь своих словечек, большею частью бранных, но с добродушными интонациями. Некоторые имели особый дружеский и хвалебный смысл. Кто ему
нравился, кто с ним сходился — он и
в глаза не иначе называл его, как"пса". И все почти существительные приобретали окончание на ец: вместо баба — бабец, вместо лягушка — лягушец, вместо кабак — кабачец.
Между нами и
в Вене и
в Париже ничего не было, никакого даже невинного флёрта. Она как женщина мне не
нравилась, и
в ее характере и складе ума было что-то, что не отвечало на мою потребность
в некотором лиризме,
в нежности,
в тех проявлениях женской души, которые мы находим
в славянских женщинах.
Он мне не особенно
понравился. Его огромная тогда популярность как создателя памфлетного еженедельника"Lanteme"раздула его тщеславие. Его тон, язык, манера держать себя — все это было бульварно-парижское, и я сомневался, чтобы
в нем были стойкие демократические принципы, что и оказалось совершенно верным, когда он сделался буланжистом и крайним националистом, а как сатирик и остроумец пережил себя и теперь окончательно выдохся.
Она их и сыграла, но после Адриенны,
в которой не
понравилась, а захватила публику Михайловского театра со второй роли,
в"Фанни Лир", что я ей и предсказывал.
В репертуаре русского театра не было перемены к лучшему. Островский ставил по одной пьесе
в год и далеко не лучшие вещи, к которым я как рецензент относился — каюсь — быть может, строже, чем они того заслуживали, например, хотя бы к такой вещи, как"Лес", которую теперь дают опять везде, и она очень
нравится публике.
Не зная фактической подкладки всей этой истории (дело вертелось, главным образом, около возвращения какого-то капитала), я не мог принять участия
в этом разговоре; но весь тон Якоби, его выходки против личности Герцена мне весьма не
понравились.
Неточные совпадения
Хлестаков. Хорошие заведения. Мне
нравится, что у вас показывают проезжающим все
в городе.
В других городах мне ничего не показывали.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое
нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого
в хорошем обществе никогда не услышишь.
Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое! Мне совсем не
нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит
в голубом, и дочь Земляники тоже
в голубом. Нет, лучше я надену цветное.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень
нравишься.
В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
Городничий. Да постойте, дайте мне!.. (К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему
в дороге больше
нравится?