Ренан, когда я много лет спустя попал в эту самую аудиторию на его лекции, разбирал какие-то спорные пункты библейской экзегетики и полемизировал с
немецкими учеными. Он ходил вдоль стола, около которого сидели слушатели и слушательницы, и, с книжкой в руках, горячился, высокими нотами, похожий на жирненького аббата, со своим полным лицом и кругленьким брюшком.
Неточные совпадения
Но мы разбираем здесь не вопрос национальной политики. На Дерптский университет следовало такому русскому студенту, как я, смотреть, как на
немецкий университет и дорожить именно этим, ожидая найти в нем повышенный строй всей учебной и
ученой жизни.
Тогда знание
немецкого языка среди французских писателей,
ученых и журналистов было большой редкостью. А Франция владела ведь тогда целыми двумя немецкимипровинциями — Эльзасом и Лотарингией.
Один
немецкий ученый, нарочно приезжавший из Карльсруэ исследовать особенный род червячка с рожками, который водится в нашей губернии, и написавший об этом червячке четыре тома in quarto [в одну четверть листа (лат.)], так был обворожен приемом и любезностию Марьи Александровны, что до сих пор ведет с ней почтительную и нравственную переписку и из самого Карльсруэ.
Пока он сидит у меня, я никак не могу отделаться от мысли: «Очень возможно, что, когда я умру, его назначат на мое место», — и моя бедная аудитория представляется мне оазисом, в котором высох ручей, и я с Петром Игнатьевичем нелюбезен, молчалив, угрюм, как будто в подобных мыслях виноват он, а не я сам. Когда он начинает, по обычаю, превозносить
немецких ученых, я уж не подшучиваю добродушно, как прежде, а угрюмо бормочу:
Неточные совпадения
Щербацкие познакомились и с семейством английской леди, и с
немецкою графиней, и с ее раненым в последней войне сыном, и со Шведом
ученым, и с М. Canut и его сестрой.
Станкевич, тоже один из праздных людей, ничего не совершивших, был первый последователь Гегеля в кругу московской молодежи. Оч изучил
немецкую философию глубоко и эстетически; одаренный необыкновенными способностями, он увлек большой круг друзей в свое любимое занятие. Круг этот чрезвычайно замечателен, из него вышла целая фаланга
ученых, литераторов и профессоров, в числе которых были Белинский, Бакунин, Грановский.
Механическая слепка
немецкого церковно-ученого диалекта была тем непростительнее, что главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной легкости, с которой все выражается на нем — отвлеченные мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть.
Вследствие этого, вообразив себе, что классическая музыка легче, и отчасти для оригинальности, я решил вдруг, что я люблю
ученую немецкую музыку, стал приходить в восторг, когда Любочка играла «Sonate Pathétique», несмотря на то, что по правде сказать, эта соната давно уже опротивела мне до крайности, сам стал играть Бетховена и выговаривать Бееетховен.
— Убежден глубоко в том! — отвечал Пилецкий. — Возьмите вы одно: кроме людей к богу близких, пророчествуют часто поэты, пророчествуют
ученые и великие философы, каков был, укажу прямо, Яков Бем [Бем Яков (1575—1624) —
немецкий философ-мистик.]!.. Простой сапожник, он прорек то, что и греческим философам не снилось!