В начале 1863 года, когда я сделался издателем-редактором"Библиотеки", у меня еще ничего готового не было, и я должен был приготовить"оригиналу"еще
на две части, а в следующем 1864 понадобились еще две.
Неточные совпадения
На меня же, в
двух последних классах, возлагалась почти исключительно обязанность читать вслух отрывки из поэтических произведений и даже прозу, например из «Мертвых душ». Всего
чаще читались стихотворения и главы из поэм Лермонтова.
Положение города
на реке менее красиво; крепость по живописности хуже нашего кремля; историческая татарская старина сводилась едва ли не к одной Сумбекиной башне. Только татарская
часть города за рекой Булаком была своеобразнее. Но тогда и я, и большинство моих товарищей не приобрели еще вкуса к этнографии. Это не пошло дальше двух-трех прогулок по тем улицам, где скучилось татарское население, где были их школы и мечети, лавки, бани.
Во вторую зиму, когда Писемский стал приглашать
на слушание первых
двух частей своего"Взбаламученного моря", бывало больше народу.
И
на первых
двух частях романа"В путь-дорогу"этот временный идеализм еще отлинял; но потом я от него совсем освободился.
Ал. Григорьев по-прежнему восторгался народной"почвенностью"его произведений и ставил творца Любима Торцова чуть не выше Шекспира. Но все-таки в Петербурге Островский был для молодой публики сотрудник"Современника". Это одно не вызывало, однако, никаких особенных восторгов театральной публики. Пьесы его всего
чаще имели средний успех. Не помню, чтобы за
две зимы — от 1861 по 1863 год — я видел, как Островский появлялся в директорской ложе
на вызовы публики.
Как я сказал выше, редактор"Библиотеки"взял роман по нескольким главам, и он начал печататься с января 1862 года. Первые
две части тянулись весь этот год. Я писал его по кускам в несколько глав, всю зиму и весну, до отъезда в Нижний и в деревню; продолжал работу и у себя
на хуторе, продолжал ее опять и в Петербурге и довел до конца вторую
часть. Но в январе 1863 года у меня еще не было почти ничего готово из третьей книги — как я называл тогда
части моего романа.
Тогда в"Отечественных записках"Краевского стали появляться в 60-х годах критические заметки (под мужским именем), где разбирались новости журнальной беллетристики, и когда в начале 1863 года появилась рецензия
на две первых
части моего романа"В путь-дорогу", я стал разыскивать, кто этот критик, и чрез М. П. Федорова, приятеля сыновей Краевского, узнал, что это давнишняя сотрудница"Отечественных записок"Н.Д.Хвощинская.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись
на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах, как и всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
Но уже стена солдат разломилась
на две части, точно открылись ворота, на площадь поскакали рыжеватые лошади, брызгая комьями снега, заорали, завыли всадники в белых фуражках, размахивая саблями; толпа рявкнула, покачнулась назад и стала рассыпаться на кучки, на единицы, снова ужасая Клима непонятной медленностью своего движения.
На морской карте Лаперуза 1787 года залив Петра Великого называется заливом Виктории. Посредством Альбертова полуострова (ныне называемого полуостровом Муравьева-Амурского) и Евгениева архипелага (острова Русский, Шкота, Попова, Рейнеке и Рикорд) он делится
на две части: залив Наполеона (Уссурийский залив) и бухту Герин (Амурский залив) [А. Мичи. Путешествие по Восточной Сибири. 1868, с. 350.].
Чай был вкусный, сдобные булки — удивительно вкусные, сливки — еще того вкуснее. Я убирал за обе щеки, а тетенька, смотря на меня, тихо радовалась. Затем пришла очередь и для клубники; тетенька разделила набранное
на две части: мне и Сашеньке, а себе взяла только одну ягодку.
Неточные совпадения
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли
на него Чичиков или нет, но что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку;
две большие
части впереди — это не безделица.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только
два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные
части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи
на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Херувимов это по
части женского вопроса готовит; я перевожу; растянет он эти
два с половиной листа листов
на шесть, присочиним пышнейшее заглавие в полстраницы и пустим по полтиннику.
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере
два раза в неделю, а иногда и
чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и лучше соглашалась мучить себя по ночам и не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье
на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
Она освещена была
двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник
на веревочке, полотенце
на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, [Шесток — площадка в передней
части русской печи.] уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе.