Неточные совпадения
Вместе со многими моими товарищами-дворянами, детьми местных помещиков и крупных чиновников, я был, в полном смысле, питомец министерства «народного просвещения», за ученье которого заплатили те же тридцать пять
рублей за семилетний
курс, как и за сына какой-нибудь торговки на Нижнем базаре или мелкого портного.
Тогда я совсем было собрался ехать за границу, выправил себе паспорт (стоивший уже всего пять
рублей) и приготовил целую тысячу
рублей, на что (по тогдашним заграничным ценам и при тогдашнем русском
курсе) можно было прожить несколько месяцев.
Опытный парижанин Вырубов уверял меня, что в Париже, устроившись в Латинском квартале, я могу жить очень сносно на каких-нибудь двести пятьдесят франков; а это составляло только около семидесяти
рублей по тогдашнему
курсу. Меня совсем не пугал такой бюджет. Я с полной решимостью и даже с внутренним удовольствием переходил с ежегодного расхода тысячи в четыре
рублей на расходы в каких-нибудь восемьсот
рублей, а может быть, и меньше.
И что было для каждого из нас, иностранцев с маленькими средствами, особенно приятно — это тогдашняя умеренность цен. За кресло, которое теперь в любом бульварном театре стоит уже десять — двенадцать франков, мы платили пять, так же как и в креслах партера"Французской комедии", а пять франков по тогдашнему
курсу не составляло даже и полутора
рублей. Вот почему и мне с моим ежемесячным расходом в двести пятьдесят франков можно было посещать все лучшие театры, не производя бреши в моем бюджете.
На наших водах вдруг стряслась такая денежная паника, что за русские сторублевки менялы не давали ничего,хотя наш
курс стоял тогда очень высоко: в Берлине давали на
рубль три талера, а в Париже все время, пока я там жил, 350–360 франков за сто лей.
Неточные совпадения
— Я учительница, но хотела бы на
курсы, и меня не пускают. Не то что не пускают, они пускают, но надо средства. Дайте мне, и я кончу
курс и заплачу вам. Я думаю, богатые люди бьют медведей, мужиков поят — всё это дурно. Отчего бы им не сделать добро? Мне нужно бы только 80
рублей. А не хотите, мне всё равно, — сердито сказала она.
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе. Пропадаешь каждый день на целое утро, и на половину дней пропадаешь по вечерам. Нахватался уроков, что ли? Так время ли теперь набирать их? Я хочу бросить и те, которые у меня есть. У меня есть
рублей 40 — достанет на три месяца до окончания
курса. А у тебя было больше денег в запасе, кажется,
рублей до сотни?
Для служащих были особые
курсы после обеда, чрезвычайно ограниченные и дававшие право на так называемые «комитетские экзамены». Все лентяи с деньгами, баричи, ничему не учившиеся, все, что не хотело служить в военной службе и торопилось получить чин асессора, держало комитетские экзамены; это было нечто вроде золотых приисков, уступленных старым профессорам, дававшим privatissime [самым частным образом (лат.).] по двадцати
рублей за урок.
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал с него до пятисот
рублей в год и, кроме того, обработывал свою часть церковной земли. На эти средства в то время можно было прожить хорошо, тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал
курс в семинарии. Но были в уезде и лучшие приходы, и он не без зависти указывал мне на них.
— Изложение дела. Я его племянник, это он не солгал, хоть и всё лжет. Я
курса не кончил, но кончить хочу и на своем настою, потому что у меня есть характер. А покамест, чтобы существовать, место одно беру в двадцать пять
рублей на железной дороге. Сознаюсь, кроме того, что он мне раза два-три уже помог. У меня было двадцать
рублей, и я их проиграл. Ну, верите ли, князь, я был так подл, так низок, что я их проиграл!