Неточные совпадения
В моих"Итогах писателя", где находится моя авторская исповедь (они появятся после меня), я
останавливаюсь на этом подробнее, но и здесь не могу не подвести таких же итогов по этому вопросу, важнейшему в
истории развития всякого самобытного писателя: чистый ли он художник или романист с общественными тенденциями.
Если оно составлялось не совсем так, как я мечтал, вина была не моя. А мой выбор
остановился на нем потому, что он считался тогда в Петербурге самым замечательным энциклопедистом и по философии, и по
истории точных знаний, и по общей
истории, и по общественным наукам.
По этой части ученики Ecole des beaux-arts (по-нашему Академии художеств) были поставлены в гораздо более выгодные условия. Им читал лекции по
истории искусства Ипполит Тэн. На них я подробнее
остановлюсь, когда дойду до зимы 1868–1869 года. Тогда я и лично познакомился с Тэном, отрекомендованный ему его товарищем — Франциском Сарсе. Тогда Сарсе считался и действительно был самым популярным и авторитетным театральным критиком.
В университете я бывал на лекциях Моммсона и Гнейста. Вирхов читал микроскопическую анатомию в клинике. Меня водил на его лекции Б. И раз при мне случилась такая
история. Б. сидел рядом с ассистентом Боткина, покойным доктором П., впоследствии известным петербургским практикантом. Они о чем-то перешепнулись. Вирхов — вообще очень обидчивый и строгий —
остановился и сделал им выговор.
Неточные совпадения
Разумеется, взятые абсолютно, оба эти сравнения одинаково нелепы, однако нельзя не сознаться, что в
истории действительно встречаются по местам словно провалы, перед которыми мысль человеческая
останавливается не без недоумения.
—
Историю… — тут Чичиков
остановился, и оттого ли, что перед ним сидел генерал, или просто чтобы придать более важности предмету, прибавил: —
историю о генералах, ваше превосходительство.
«Хорошее, должно быть, место, — подумал Свидригайлов, — как это я не знал. Я тоже, вероятно, имею вид возвращающегося откуда-нибудь из кафешантана, но уже имевшего дорогой
историю. А любопытно, однако ж, кто здесь
останавливается и ночует?»
Он
остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же
история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего дня… что к нему после того на другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
— Мы, наконец, дошли до пределов возможного и должны
остановиться, чтоб, укрепясь на занятых позициях, осуществить возможное, реализовать его, а там
история укажет, куда и как нам идти дальше. Я — кончил.