Неточные совпадения
„Неофитом науки“ я почувствовал
себя к переходу на второй курс самобытно, без всякого влияния кого-нибудь из старших товарищей или однокурсников.
Самым дельным из них был мой школьный товарищ Лебедев, тот заслуженный профессор Петербургского университета, который обратился ко мне с очень милым и теплым письмом в день празднования моего юбилея в Союзе писателей, 29 октября 1900 года. Он там остроумно говорит, как я, начав свое писательство еще в гимназии,
изменил беллетристике, увлекшись ретортами и колбами.
С 40-х годов он сделался
самым энергичным и блестящим газетчиком и успел уже к годам империи составить
себе состояние, жил в собственных палатах в Елисейских полях, где он меня и принимал очень рано утром. К тому времени он женился во второй раз, уже старым человеком, на молоденькой девушке, которая ему, конечно,
изменила, из чего вышел процесс. Над ним мелкая сатирическая пресса и тогда же острила, называя его не иначе, как Эмиль великий.
Нередко, при опасных для тебя свидетелях, страшась, чтобы ты не
изменил самому себе, я подстерегал роковые имена на твоих устах, толкал тебя и прерывал тревожные твои сновидения.
Неточные совпадения
Кого ж любить? Кому же верить? // Кто не
изменит нам один? // Кто все дела, все речи мерит // Услужливо на наш аршин? // Кто клеветы про нас не сеет? // Кто нас заботливо лелеет? // Кому порок наш не беда? // Кто не наскучит никогда? // Призрака суетный искатель, // Трудов напрасно не губя, // Любите
самого себя, // Достопочтенный мой читатель! // Предмет достойный: ничего // Любезней, верно, нет его.
— Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, — проговорил он с расстановкой, — тогда я
изменю свое мнение о
самом себе.
Иногда Клим испытывал желание возразить девочке, поспорить с нею, но не решался на это, боясь, что Лида рассердится. Находя ее
самой интересной из всех знакомых девочек, он гордился тем, что Лидия относится к нему лучше, чем другие дети. И когда Лида вдруг капризно
изменяла ему, приглашая в тарантас Любовь Сомову, Клим чувствовал
себя обиженным, покинутым и ревновал до злых слез.
Это не было выводом разума из хаоса чувствований Самгина, а явилось
само собою, как-то со стороны и не
изменило его настроения. Он шел все быстрей, стремясь обогнать сумерки.
Потом уже начинались повторения: рождение детей, обряды, пиры, пока похороны не
изменят декорации; но ненадолго: одни лица уступают место другим, дети становятся юношами и вместе с тем женихами, женятся, производят подобных
себе — и так жизнь по этой программе тянется беспрерывной однообразною тканью, незаметно обрываясь у
самой могилы.