Неточные совпадения
Итоги писателя — Опасность всяких мемуаров — Два примера: Руссо и Шатобриан — Главные две темы этих воспоминаний: 1)
жизнь и творчество русских писателей, 2) судьбы нашей интеллигенции — Тенденциозность и свобода оценок — Другая половина моих итогов: книга «
Столицы мира»
Тот отдел моей писательской
жизни уже записан мною несколько лет назад, в зиму 1896–1897 года, в целой книге «
Столицы мира», где я подводил итоги всему, что пережил, видел, слышал и зазнал в Париже и Лондоне с половины 60-х годов.
Зимнего Петербурга вкусил я еще студентом в вакационное время в начале и в конце моего дерптского студенчества. Я гащивал у знакомых студентов; ездил и в Москву зимой, несколько раз осенью, проводил по неделям и в Петербурге, возвращаясь в свои"Ливонские Афины". С каждым заездом в обе
столицы я все сильнее втягивался в
жизнь тогдашней интеллигенции, сначала как натуралист и медик, по поводу своих научно-литературных трудов, а потом уже как писатель, решившийся попробовать удачи на театре.
Передо мною прошел целый петербургский сезон 1861–1862 года, очень интересный и пестрый. Переживая настроения, заботы и радости моих первых постановок в обеих
столицах, я отдавался и всему, что Петербург давал мне в тогдашней его общественной
жизни.
Все это пользовалось
жизнью гораздо легче, веселее, чем у нас, имело более крупный заработок, тратило гораздо меньше, чем у нас в обеих
столицах.
Париж уже не давал мне, особенно как газетному сотруднику, столько же нового и захватывающего. Да и мне самому для моего личного развития, как человеку моей эпохи и писателю, хотелось войти гораздо серьезнее и полнее в
жизнь английской"
столицы мира", в литературное, мыслительное и общественно-политическое движение этой своеобразной
жизни.
Свои экскурсии по Лондону я распределил на несколько отделов. Меня одинаково интересовали главные течения тогдашней английской
жизни, сосредоточенные в
столице британской империи: политика, то есть парламент, литература, театр, философско-научное движение, клубная и уличная
жизнь, вопрос рабочий, которым в Париже я еще вплотную не занимался.
И
жизнь во всех ее проявлениях так огромна и типична, что вы очень быстро забываете всю красивую, милую, нарядную и тоже по-своему обширную
жизнь французской
столицы.
Что бы я ни описывал в своих корреспонденциях и фельетонах в две русские газеты, все это было — по размерам материала, по картинам лондонской
жизни — гораздо обширнее, своеобразнее и внушительнее, чем любая страница из
жизни другой"
столицы мира" — Парижа.
Все, что удавалось до того и читать и слышать о старой
столице Австрии, относилось больше к ее бытовой
жизни. Всякий из нас повторял, что этот веселый, привольный город — город вальсов, когда-то Лайнера и старика Штрауса, а теперь его сына Иоганна, которого мне уже лично приводилось видеть и слышать не только в Павловске, но и в Лондоне, как раз перед моим отъездом оттуда, в августе 1868 года.
А главный народный кряж Вены — немецкие австрияки — выработал в
столице на Дунае характерный городской быт, скорее привлекательный по своей бойкости, добродушию, любви к удовольствиям, к музыке, к тому, что мы уже тогда на нашем литературном жаргоне называли"прожиганием"
жизни.
Живя почти что на самом Итальянском бульваре, в Rue Lepelletier, я испытал особого рода пресноту именно от бульваров. В первые дни и после венской привольной
жизни было так подмывательно очутиться опять на этой вечно живой артерии
столицы мира. Но тогда весенние сезоны совсем не бывали такие оживленные, как это начало входить в моду уже с 80-х годов. В мае, к концу его, сезон доживал и пробавлялся кое-чем для приезжих иностранцев, да и их не наезжало и на одну десятую столько, сколько теперь.
Неточные совпадения
Львов, женатый на Натали, сестре Кити, всю свою
жизнь провел в
столицах и за границей, где он и воспитывался и служил дипломатом.
Сам же он во всю
жизнь свою не ходил по другой улице, кроме той, которая вела к месту его службы, где не было никаких публичных красивых зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал или князь; в глаза не знал прихотей, какие дразнят в
столицах людей, падких на невоздержанье, и даже отроду не был в театре.
Он прожил в
столице несколько суток, остро испытывая раздражающую неустроенность
жизни.
В конечном итоге обе газеты вызывали у Самгина одинаковое впечатление: очень тусклое и скучное эхо прессы
столиц; живя подражательной
жизнью, обе они не волнуют устойчивую
жизнь благополучного города.
Но все тихо: по климату — это
столица мира; по тишине, малолюдству и образу
жизни — степная деревня.