Неточные совпадения
На Александрийском театре Самойлов играл Кречинского блестяще, но почему-то с
польским акцентом; а после Мартынова Расплюева
стал играть П.Васильев и делал из него другой тип, чем Садовский, но очень живой, забавный, а
в сцене второго акта — и жалкий.
Польской литературой и судьбой
польской эмиграции он интересовался уже раньше и
стал писать
статьи в"Библиотеке", где впервые у нас знакомил с фактами из истории
польского движения, которые повели к восстанию.
Когда я много лет спустя просматривал эти
статьи в"Библиотеке", я изумлялся тому, как мне удавалось проводить их сквозь тогдашнюю цензуру. И дух их принадлежал ему. Я ему
в этом очень сочувствовал. С студенческих лет я имел симпатии к судьбам
польской нации, а
в конце 60-х годов
в Париже
стал учиться по-польски и занимался и языком и литературой поляков
в несколько приемов, пока не начал свободно читать Мицкевича.
С замыслом большого романа, названного им"Некуда", он
стал меня знакомить и любил подробно рассказывать содержание отдельных глав. Я видел, что это будет широкая картина тогдашней"смуты", куда должна была войти и провинциальная жизнь, и Петербург радикальной молодежи, и даже
польское восстание. Программа была для молодого редактора, искавшего интересных вкладов
в свой журнал, очень заманчива.
А подпольность эта заключалась
в том, что Бенни (Бе-ниславский), сын англичанки и
польского реформатского пастора еврейского происхождения, как молодой энтузиаст,
стал объезжать выдающихся русских общественных деятелей (начиная с Каткова и Аксакова) для подписания адреса о даровании конституции.
И журналы
в первую голову пострадали от перемены ветра сверху. Журнал Достоевского был запрещен за весьма невинную
статью Н.Н.Страхова о
польском вопросе, а"Современник"и"Русское слово" — вообще за направление.
В Париже я
стал, без особого внешнего побуждения, а прямо по собственному интересу, брать уроки
польского языка у одного эмигранта из бывших московских студентов.
Долго жизнь не давала мне достаточно досугов, но
в начале 80-х годов, по поводу приезда
в Петербург первой драматической труппы и моего близкого знакомства с молодым польско-русским писателем графом Р-ским, я
стал снова заниматься
польским языком, брал даже уроки декламации у режиссера труппы и с тех пор уже не переставал читать
польских писателей;
в разное время брал себе чтецов, когда мне, после потери одного глаза, запрещали читать по вечерам.
Первого из них я уже не застал
в Ницце (где я прожил несколько зимних сезонов с конца 80-х годов); там он приобрел себе имя как практикующий врач и был очень популярен
в русской колонии. Он когда-то бежал из России после
польского восстания, где превратился из артиллерийского офицера русской службы
в польского"довудца"; ушел,
стало быть, от смертной казни.
Неточные совпадения
Пан Муссялович вставлял страшно много
польских слов
в свои фразы и, видя, что это только возвышает его
в глазах председателя и прокурора, возвысил наконец свой дух окончательно и
стал уже совсем говорить по-польски.
Время, следовавшее за усмирением
польского восстания, быстро воспитывало. Нас уже не одно то мучило, что Николай вырос и оселся
в строгости; мы начали с внутренним ужасом разглядывать, что и
в Европе, и особенно во Франции, откуда ждали пароль политический и лозунг, дела идут неладно; теории наши
становились нам подозрительны.
Он облекался для этого
в польский костюм, лихо стучал по полу каблуками и по окончании фигуры
становился на колени, подавая руку своей даме, которая кружилась около него, выделывая па.
— Да, сны много говорят правды. Однако ж знаешь ли ты, что за горою не так спокойно? Чуть ли не ляхи
стали выглядывать снова. Мне Горобець прислал сказать, чтобы я не спал. Напрасно только он заботится; я и без того не сплю. Хлопцы мои
в эту ночь срубили двенадцать засеков. Посполитство [Посполитство —
польские и литовские паны.] будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи потанцуют и от батогов.
Первое время настроение
польского общества было приподнятое и бодрое. Говорили о победах, о каком-то Ружицком, который
становится во главе волынских отрядов, о том, что Наполеон пришлет помощь.
В пансионе ученики поляки делились этими новостями, которые приносила Марыня, единственная дочь Рыхлинских. Ее большие, как у Стасика, глаза сверкали радостным одушевлением. Я тоже верил во все эти успехи поляков, но чувство, которое они во мне вызывали, было очень сложно.