Неточные совпадения
Пикантна маленькая
подробность, пришедшая мне сейчас на
память, о которой я не упоминал
в главе, где были рассказаны мои столичные сезоны до"Библиотеки для чтения".
Да и весь фон этой вещи — светский и интеллигентный Петербург — был еще так свеж
в моей
памяти. Нетрудно было и составить план, и найти
подробности, лица, настроение, колорит и тон. Форма интимных"записей"удачно подходила к такому именно роману. И раз вы овладели тоном вашей героини — процесс диктовки вслух не только не затруднял вас, но, напротив, помогал легкости и естественности формы, всем разговорам и интимным мыслям и чувствам героини.
В памяти моей сохранилась такая забавная
подробность. Когда Бакунин (это было на Бернском съезде) с кафедры громовым голосом возгласил, что
в России"все готово к политико-социальной революции", мы с Вырубовым переглянулись, особенно после заключительной фразы, будто бы"таких, как он,
в России найдется до сорока тысяч".
Отсюда — тонкий анализ
подробностей без синтеза целого и, как последствие этого, отсутствие ярких, цельных, остающихся
в памяти образов, обращающихся
в нарицательные имена, вроде Базарова, Обломова и т. п.
Неточные совпадения
В числе этих всех невест, которые приходили ей на
память, она вспомнила и свою милую Анну,
подробности о предполагаемом разводе которой она недавно слышала.
Я не был свидетелем всему, о чем остается мне уведомить читателя; но я так часто слыхал о том рассказы, что малейшие
подробности врезались
в мою
память и что мне кажется, будто бы я тут же невидимо присутствовал.
Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всем, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, с страстью: он как будто рисовал ей бесконечную, живую картину знания. После из
памяти ее исчезали
подробности, но никогда не сглаживался
в восприимчивом уме рисунок, не пропадали краски и не потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.
Она с простотою и добродушием Гомера, с тою же животрепещущею верностью
подробностей и рельефностью картин влагала
в детскую
память и воображение Илиаду русской жизни, созданную нашими гомеридами тех туманных времен, когда человек еще не ладил с опасностями и тайнами природы и жизни, когда он трепетал и перед оборотнем, и перед лешим, и у Алеши Поповича искал защиты от окружавших его бед, когда и
в воздухе, и
в воде, и
в лесу, и
в поле царствовали чудеса.
Все эти маленькие
подробности, может быть, и не стоило бы вписывать, но тогда наступило несколько дней,
в которые хотя и не произошло ничего особенного, но которые все остались
в моей
памяти как нечто отрадное и спокойное, а это — редкость
в моих воспоминаниях.