Неточные совпадения
Старикашки — все лучше. В тех хоть есть старомодное селадонство; по крайней мере смешно. Я даже люблю иногда стравить их,
чтоб они при мне рассуждали о делах. Я ничего не понимаю, но этого совсем и не надо. Женщине, если она не окончательный урод, ничего не стоит красиво отмалчиваться. А они
так из кожи и лезут: щегольнуть передо мной своими министерскими головами.
Кто же это Спиноза? Поеду завтра к Исакову и скажу Сократу,
чтоб он мне сейчас же отыскал номер Revue des deux Mondes, где этот Спиноза; а если журнал отдан, достал бы мне со дна морского
такую книжку, где бы все было рассказано о Спинозе.
Я
таки настояла, чтобы она меня приняла, а потом и сама не рада была. Сколько эта женщина выстрадала! Я в первый раз видела,
чтоб можно было
так любить своего мужа. И кто же этот муж? Олицетворенная солдатчина,"бурбон", как называл
таких военных мой Николай, прыщавый, грязный, с рыжими бакенбардами, глупый, пошлый до крайности. Ну,
такой человек, что я бы прикоснуться к себе не дала.
Все утро вчера металась как угорелая. Я заказала себе домино. Эти мерзкие портнихи вывели меня из терпения своим плутовством. Я придумала себе
такое домино,
чтоб меня ни один урод не узнал.
Во-первых, она говорила
так, как мы не умеем говорить по-французски. Не то чтобы она очень картавила, не то
чтоб она употребляла какие-нибудь мудреные слова; но в ее жаргоне есть что-то особенное… ну прелесть, прелесть!
Религия! Но сестра Елены и все эти спириты
так благочестием и пропахли. Они только и говорят о божественном. Стало быть, можно помирить одно с другим. Уж
так и быть, я еще раз отдам себя на съедение блаженной,
чтоб она мне все это растолковала.
— Как же поставить себя в
такое положение,
чтоб корнеты Вальденштубе смотрели на вас снизу вверх?
Это очень удобно: говорить правду! Не начать ли и мне третировать всех, как мадам Вениаминова? Надо только помогать больше разным салопницам,
чтоб про вас говорили: она святая, а потом и рубить направо и налево:"Вы пишете навоз, вы не
так глупы, как я полагала, у вас недурная рожица и т. д. и т. д.!"
— Опять-таки не
так, Марья Михайловна. Моя философия остается одна и та же. Основ я не разрушаю. Ни семейства, ни общества не могут обойтись без того,
чтоб не пели им"Исайя, ликуй". Но я повторю еще раз и буду вам тысячу раз повторять, что есть
такие условия, в которых замужество для женщины есть величайшее из всех безобразий.
Домбрович меня даже часто останавливает,
чтоб я не
так громко говорила.
Ведь у него не разберешь иногда: серьезно ли он говорит или дурачится… Нельзя этого устроить
так,
чтоб не узнали! Да и потом надо, чтобы женщины были между собою слишком близки. Как же иначе?
Я не помню,
чтоб я ее видела в каком-нибудь балете. Да я редко езжу, раза два в год. Мне танцовщицы казались все
такие худые, костлявые, намазанные. А эта нет,
так и пышет здоровьем.
Я прослушала с большим удовольствием. Вот
так я понимаю музыку. В маленьком кружке,
чтоб были только любящиеся пары…
Ни одна не требует,
чтоб по ней года два вздыхали да непременно в кабалу к ней записывались… там это все просто делается, потому, говорят, и таланты там
такие!
—
Чтоб ты из него сделал роман? Знаю я вас, сочинителей! Вы из всего извлекаете пользу. Уж я себя
так и вижу в печати. Ты меня изобразишь во всех подробностях.
Я знаю, что он должен меня ужасно презирать, и все-таки хочу непременно,
чтоб он меня полюбил еще больше, чем прежде.
— Ну,
так сделай ты для меня одну вещь. Я высохла, я сделалась черства, болтаясь между скверными мужчинами и глупыми барынями. Мне забыть нужно, Степа, что существуют на свете мужчины. Меня надо толкнуть туда, где женская любовь обращена на все то, что есть самого святого на свете! И
чтоб сейчас же от меня потребовали, как бы это сказать… de la résignation [безропотности (фр.).], жертв,
чтоб я тратила каждый день все, что у меня только осталось в душе человеческого!..
Лучше уж, пускай Лизавета Петровна огорчится на меня. Я не хочу,
чтоб между нею и Степой была неприятность. Они и
так точно избегают друг друга.
Мне теперь хоть весь иир провались! Не могу я ни рассуждать, ни заниматься ничем посторонним. Я даже и не ожидала,
чтоб мне было
так жалко Володю. Точно я его заново полюбила.
— Я верю этому вздору, Маша, и с ним умру. Не берусь тебе доказать это цифрами, но возьму в пример тебя же. Ты, как женщина, почти одного со мной времени. Если бы теперь хотела ты устроить свою супружескую жизнь
так,
чтоб была в ней и любовь, и полная гармония типов, как я выражаюсь, ты бы весьма затруднилась.
— Да пока не следовало бы тратить здоровье-то попусту. Мы с тобой вместо сиденья на террасе будем каждую ночь перед спаньем гулять часа два;
так,
чтоб совсем измочалилась. Вот и сон придет.
—
Так вам угодно, может быть,
чтоб мы переменили язык? Извините. Я никак не желала оскорблять вашего уха дурным русским языком.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу,
чтоб наш дом был первый в столице и
чтоб у меня в комнате
такое было амбре,
чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри,
чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы
так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Да объяви всем,
чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за
такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Купцы. Ей-богу!
такого никто не запомнит городничего.
Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря,
чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив
такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело,
чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман,
так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день,
так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!