Этот плач прерывался несколько раз. Я теперь не могу
записать того, что подсказывали мне моя душевная тоска и моя жажда примирения с собой, жажда света, добра, воздуха, любви чистой, мученической!
Неточные совпадения
Нет, я не Спиноза. Чувствую, что Семен меня обкрадывает, но ничего не
записываю. Да, вот еще что… философия его бы с голоду уморила. Он только
тем и жил, что полировал стекла для зрительных трубок.
Что это за человек? Дурной или хороший? Умен удивительно. Il a le don d'asseoir vos idées [У него дар обосновывать ваши собственные мысли (фр.).]. Поговоривши с ним, как-то успокоиваешься и миришься с жизнью. У меня даже голова прошла, и я вспомнила все его умные слова. Я бы никогда не сумела сказать по-русски
того, что я
записала.
Целую неделю я плясала. Опротивели мне танцы до гадости… Я почти не на шутку собралась в Москву, к тетке. Домбровича все эти дни я не встречала. Тут я почувствовала, что мне от
того именно так скучно, что я его не вижу. Три дня я никуда не выходила. Сидела или лежала на кушетке, ничего не читала, ничего даже не
записывала…
Вот так пассаж! (Я употребляю выражение сочинителя.)
Запишу все до ниточки. Хитрый мой сочинитель добился-таки
того, что я заговорила о
тех soupers-régence… Он ничего, улыбается.
В первый раз мы говорили со Степой о моем прошедшем и о Домбровиче. Я
запишу здесь слово в слово
то, что сказал Степа...
Я
записала здесь, как можно вернее,
то, что Лизавета Петровна говорила в несколько приемов. Когда она дошла до падших женщин, я не могла слушать ее спокойно. Точно будто она коснулась моих болячек…
Почему же я
записываю все его признаки, точно на паспорт, — не знаю. Но у него одна из
тех физиономий, которые сразу же врезываются в вашу память.
Я не сумею
записать здесь его речи. У меня будет совсем не
тот язык, не будет его задушевности, ни его слов. Я прибавлю от себя разные завитушки, к которым приучили меня умники.
Я, Д-503, строитель «Интеграла», — я только один из математиков Единого Государства. Мое привычное к цифрам перо не в силах создать музыки ассонансов и рифм. Я лишь попытаюсь
записать то, что вижу, что думаю — точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть это «МЫ» будет заглавием моих записей). Но ведь это будет производная от нашей жизни, от математически совершенной жизни Единого Государства, а если так, то разве это не будет само по себе, помимо моей воли, поэмой? Будет — верю и знаю.
Ну, вот, например: могли бы придраться к слову и спросить меня: если вы действительно не рассчитываете на читателей, то для чего же вы теперь делаете с самим собой, да еще на бумаге, такие уговоры, то есть что порядка и системы заводить не будете, что
запишете то, что припомнится, и т. д. и т. д.? К чему вы объясняетесь? К чему извиняетесь?
У меня, кроме всех этих общих забот, была еще одна, своя. Я сидел у себя за столом над маленькой тетрадочкой в синей обертке, думал, покусывал карандаш, смотрел на ледяные пальмы оконных стекол и медленно писал.
Записывал темы для разговоров с дамами во время кадрили.
Неточные совпадения
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел, как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали слезы. Некоторые из них до
того осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по плечу и в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же
записал на бумажку.
— Так заезжай, пожалуйста, к Болям, — сказала Кити мужу, когда он в одиннадцать часов, пред
тем как уехать из дома, зашел к ней. — Я знаю, что ты обедаешь в клубе, папа тебя
записал. А утро что ты делаешь?
А поболтать было бы о чем: кругом народ дикий, любопытный; каждый день опасность, случаи бывают чудные, и тут поневоле пожалеешь о
том, что у нас так мало
записывают.
Вообрази, Деребину какое счастье: тетка его поссорилась с сыном за
то, что женился на крепостной, и теперь
записала ему все именье.
«Я глупо делаю, не
записывая такие встречи и беседы.
Записать — значит оттолкнуть, забыть; во всяком случае — оформить,
то есть ограничить впечатление. Моя память чрезмерно перегружена социальным хламом».