Неточные совпадения
— Что мне вам рассказывать? вы видите сами, Лука Иваныч. Лгать я вам не хочу: я ведь не из ревности; с вами я так жила, потому что человек вы добрый, а больше ничего у меня не было. Теперь степенный человек меня любит, жениться на мне хочет… слово я
скажи. Вам я в тягость… к чему же мне один
срам на себя брать,
скажите на милость? Я и прошу вас Христом Богом…
А прежде гривенники да двугривенные болтались в кармане, а иногда,
срам сказать, зачастую и медью приходилось собирать.
А тут, в столице, их и не отличишь от простых домов, да еще,
срам сказать, и лавочка тут же в доме.
— Я, брат, по себе знаю, — открывался он мне по этому случаю, — и гувернеры, и мадамы у меня были, а что толку!
Срам сказать, и теперь из катехизиса ни одного текста не знаю!
Тот дурак, словно белены объелся, шляется по уезду, кляузничает да сплетничает с бабами, а вы,
срам сказать, извините за выражение, затеяли черт знает что, заставили этого дурака подавать в суд!
Неточные совпадения
— Приятное столкновенье, —
сказал голос того же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. — Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу знакомое лицо — как отказаться от приятного удовольствия! Нечего
сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд,
срам! Я никак не мог было отыскать… Я готов тридцать рублей, сорок рублей… возьми пятьдесят даже, но дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь. Не так ли?
— Какой дурак, братцы, —
сказала Татьяна, — так этакого поискать! Чего, чего не надарит ей? Она разрядится, точно пава, и ходит так важно; а кабы кто посмотрел, какие юбки да какие чулки носит, так
срам посмотреть! Шеи по две недели не моет, а лицо мажет… Иной раз согрешишь, право, подумаешь: «Ах ты, убогая! надела бы ты платок на голову, да шла бы в монастырь, на богомолье…»
— Уж кто-то и пришел! —
сказал Обломов, кутаясь в халат. — А я еще не вставал —
срам, да и только! Кто бы это так рано?
— Что это за
срам, как орете: разбудите барышень! —
сказала ему Василиса, посланная барыней унять его.
— А я смею! — задорно
сказала Марфенька. — Вы нечестный: вы заставили бедную девушку высказать поневоле, чего она никому, даже Богу, отцу Василью, не высказала бы… А теперь, Боже мой, какой
срам!