Неточные совпадения
Лука Иванович
дал стащить с себя свою незатейливую шубку на кротовых"спинках", как он называл ее мех, и снял бахилы, держась за косяк двери, ведущей в его рабочую комнату. А с левой стороны светилась внизу щель вдоль другой двери, и оттуда доносился не то разговор, не то чье-то монотонное, Точно дьячковское, чтение. Оно вдруг прекратилось на несколько секунд, но потом опять пошло гудеть. Голос был явственно — мужской.
Лука Иванович болезненно вздохнул. Он решительно не мог выносить больше всех этих вопросов. Не его вина, что с самых сумерек им овладело такое малодушное настроение; разве он желал, чтобы вслед за неясным, бесформенным, т. е. обыкновенным недовольством, явились такие ясные, крупные, беспощадные вопросные пункты? В нем какой-то другой
Лука Иванович почти вознегодовал, перестал, наконец, прислушиваться и
давать приниженные ответы, захотел принудить себя ко сну…
Лука Иванович пришел в такое смущение, что даже схватился за шапку. Но это было только на одно мгновение. С ним заговорили и не
дали ему предаваться дальнейшему малодушию.
— Вот видите, — показал на нее
Лука Иванович, — девочка уже спала в платье, а вы не догадались ее раньше уложить и лекарства, наверное, не
давали.
— Извольте
дать порошок, слышите! — внушительно и нервно кинул ей вслед
Лука Иванович, — и уложить ее хорошенько!..
—
Дайте мне докончить,
Лука Иванович. Мы с вами не светские марионетки, мы умеем говорить серьезноnи искренно… а то иначе это выходило бы одно злоязычие. Если мы заговорили о кузине с участием, надо же прийти к какому-нибудь выводу.
Луку Ивановича схватило за сердце. Ему сделалось гораздо горче, чем он ожидал, от мысли, что, быть может, завтра этой кривоногой девочки не будет здесь. А давно ли он ее призрел еще грудную, красную, болезненную, с коклюшем, нанимал кормилицу, когда мать заболела,
давал денег на пеленки, на кофточки, на баветки, часто сам водил ее на помочах и заставлял ее повторять те слова, какие уже давались ее шепелявому детскому языку.
— Не договаривайте, пожалуйста, не договаривайте! — стремительно вскричала она и схватила его за руку. — Лучше я доскажу вашу мысль. Полюбить, хотели вы сказать, — не так ли? Больше ведь никто не выдумает. Скажите мне,
Лука Иваныч, — только забудьте, что я молодая
дама, madame Патера, — а просто, как приятелю скажите: были вы когда-нибудь близки к порядочной женщине, совсем близки?
— Вы мне не
дали досказать, — с новым усилием возразил
Лука Иваныч, — разве нет другой любви, кроме этакой?
— Вы уж это мне вострубили, — полушутливо ответил
Лука Иванович и, прикрываясь слегка одеялом, добавил, —
дайте мне прийти в приличный вид и потом казните меня…
— Вот это и прекрасно! — радостно вскричал барин в бекеше, обхватив опять левое плечо
Луки Ивановича, а правой рукой силился
дать ему рукопожатие. — Я всегда вас считал одним из редких по порядочности!..
"Это еще что?" — с усиленным интересом спросил
Лука Иванович, присаживаясь поближе к столу; он все вспоминал, где и когда мог он видеть эту
даму.
Неточные совпадения
Лука Лукич. И
дай бог получить!
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним
Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три
дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
— И
дашь ты нам, отец, к водке ветчины вестфальской и
луку испанского, нарезав оный толсто…
— Да, светская
дама! — заметил один из собеседников. — В третьем году она и с гор выдумала кататься, вот как еще
Лука Савич бровь расшиб…
Лошадей больше нельзя было рассмотреть, а кошевая точно сама собой неслась в снежную
даль, как стрела, выпущенная из
лука могучей рукой.