Нежная магия Тосканы. Вино, коты и призраки

Юлия Евдокимова, 2018

Откройте эту книгу, и вы окажетесь среди холмов и виноградников и узнаете секреты прекрасной Флоренции, услышите шум ветра в оливах и увидите, как вспыхивает солнце в бокале кьянти. Тосканские бабушки расскажут вам сказки и поделятся семейными рецептами, а коты поведут на прогулку вокруг древнего борго. Но будьте осторожны: уже скользит тень Белой Дамы в коридорах замка, а флорентийское привидение ждет свою лазанью. Нежная магия Тосканы сладка, как запах весеннего олеандра и горька, как осенний ликер «Амаро», и стоит вдохнуть ее аромат – тоска по Тоскане неизлечима. Добро пожаловать в Италию легенд, историй и вкусных блюд из деревенских тратторий! 2-е издание. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 1. Сказки старой Тосканы

Сказки старой Тосканы

Идея этих историй родилась на крыше флорентийского отеля.

Поздним весенним вечером мы сидели в опустевшем ресторане. Если приподняться и взглянуть с балкона, то можно увидеть огни Понте Веккио над темной лентой Арно, город засыпал, сотни звезд на ночном небе перепутались с огнями на далеких тосканских холмах.

Слева, кажется, рукой можно достать, сиял купол Дуомо. Удовольствие от теплой весенней ночи и вкусной еды погружало в полусонное состояние.

— Возьмите «Кьянти Дьяволо», — предложил официант, — рекомендую.

Пробка мягко вышла из бутылки, и холодный ветерок ощутимо пробежался по балкону. Официант налил немного вина в бокал, и где-то вдалеке приглушенно раскатился гром…

Вино было разлито.

Мы подняли бокалы. Небо прорезала яркая молния, оглушительно загремело, и через пару секунд небо над Флоренцией задрожало от вспышек. Казалось, что гром уже не прекращается.

С помощью официанта мы спасли ужин и бокалы от стены ливня и уже под навесом наблюдали за инфернальным спектаклем над городом. Дома вздрагивали, вспышки молний выхватывали из темноты то дальние холмы, то крыши, и лишь купол Дуомо так же невозмутимо светился в ночи.

«Кьянти Дьяволо», говорите?

Путешествие — это не только музеи, пейзажи и вкусная еда, веселые и нелепые ситуации, это еще и рассказы деревенских стариков, легенды и предания тех мест, где посчастливилось пожить…

Когда садится за холмы солнце и спускается туман, а золотистый свет фонарей придает волшебства маленьким борго, оживают старые легенды и страшные сказки.

Старый борго Чертальдо

Я никогда раньше не слышала этого названия. В поисках места для тосканских каникул перерыла всю карту, следуя из Флоренции в Сиену по железнодорожной ветке, ни один городок не пропустила!

Название Чертальдо в тот момент ни о чем не говорило, но увитая плющом стена старого замка с зубчатой стеной зацепила взгляд сразу.

Увы, виртуальное бронирование не принималось. Но все прочие варианты отпадали, едва родившись. Это было похоже на любовь с первого взгляда — картинка утопающего в зелени замка на площади старого города на холме стояла перед глазами.

Уже зная, что это бесполезно, я еще раз написала некоему синьору Альфредо: «Может быть, вы сможете подтвердить бронь? Мы же обязательно приедем!»

«Да без проблем, — последовал неожиданный ответ. — Конечно, приезжайте!»

Я искала его долго. В Марке и в Эмилии-Романье, в горах Венето и в пряничных городках озера Гарда я искала свой древний город, место, куда хочется возвращаться, маленький совершенный уголок мира, в котором можно провести и месяц, и все лето, и всю жизнь.

В окне нашего замка виднелись далекие башни Сан-Джиминьяно, золотящиеся под полуденным солнцем, они таяли в вечерней дымке, когда начинал петь соловей и деревья тихо шуршали на ветру.

Утром окружающие холмы медленно выплывали из синего тумана, кричали петухи, звонил колокол к утренней мессе в Нижнем городе, ему вторила колокольня старой башни Верхнего города — Борго Альто. Тогда нехотя мы выползали из-под теплой перины на огромной тосканской кровати.

Путешественник, дай отдых своим ногам,

Остановись на спящей горе, где расположен замок.

И ты найдешь, что под тяжелым камнем покоится Боккаччо.

А если ты захочешь удивиться и развлечься,

Иди и спроси там женщин —

Они готовы рассказать тебе сотни историй.

Эту надпись можно увидеть над аркой ворот древнего города Чертальдо. Ворот, ведущих из города вниз, в долину, три: ворота Солнца, ворота Альберти и ворота Ривеллино.

В Верхнем городе — Борго Альто — большинство зданий построено до XII века, а некоторые постройки относятся к VIII веку.

Корни Чертальдо уходят к этрускам, а на гербе города — что бы вы думали? Лук!

Как говорят жители, это не просто местное растение, это символ стойкости и жизнелюбия самих чертальдцев.

Главная достопримечательность города — музей Боккаччо, где хранятся книги, выпущенные на всех возможных языках, ну конечно, это «Декамерон»! Сам Боккаччо покоится в древней церкви Сан-Джакопо и Филиппо — части такого же древнего монастыря. Где он родился, неизвестно, но в Чертальдо провел последние годы, здесь и умер. Боккаччо из Чертальдо — так он обычно представлялся.

* * *

В тот весенний день, когда мы впервые приехали в Чертальдо, стояла жара. Оставшийся за спиной апрельский Рим был гораздо прохладнее, облако жары накрыло уже на флорентийском вокзале, где мы делали пересадку, и больше не отпускало.

На маленькой станции, почти полностью укрытой от солнца кронами огромных платанов, мы вздохнули свободнее. Впереди ждала длинная улица, уходящая к подножию горы, на которой виднелись башни старого борго.

Изнывая от зноя, мы пошагали к фуникулеру, чемоданы за спиной подпрыгивали на уличных плитах.

— Извините, фуникулер закрыт на пару часов, профилактика, но есть автобус, — сообщила дама в окошечке.

Боже, до чего жарко! Водитель допил кофе, автобус покряхтел, тронулся и, прокатившись по городу вдоль и поперек, пополз в гору. Через пять минут он остановился на узкой каменной улице. А дальше несколько шагов — и двор замка утопает в цветах, журчит старый фонтан.

В просторной светлой комнате ждала старая кровать невероятных размеров — ноги до полу не достают, если сядешь на край, с пуховым одеялом, в которое так здорово заворачиваться прохладными ночами, с изображением Пресвятой Девы в изголовье. В огромном окне с деревянными ставнями оглушительно пели птицы, весь Нижний город и окружающие холмы были как на ладони на многие километры.

По саду ползают черепахи, бродят два толстых кота, в комнатах мебель старинная: комоды, бюро, зеркала, подсвечники.

— Мне кажется, что, распаковавшись, надо спуститься поболтать с хозяевами, — сказал сын.

Хозяйка замка сидела в кресле, в холле. Пожилая строгая дама с неизменной ниткой жемчуга на шее, она с одинаковым достоинством обсуждала фамильный герб, отдавала указания на кухне ресторана и встречала швейцарских паломников, которые шли пешком в Рим, на аудиенцию к Папе, и заночевали в замке.

Пока мы «светски общались» с хозяйкой, заглянул на чашечку кофе интеллигентный пожилой «джентилуомо», включился в дискуссию, как найти супермаркет, а вечером на улице подошел и поинтересовался, хорошо ли я поняла его объяснения и все ли в порядке.

Кроме сада с фонтаном и столиками ресторанчика, вокруг замка расположены террасы, где можно посидеть среди цветов, почитать. Лестница с террасы поднимается на башню с прекрасным видом на окрестности. Как и положено, имеется погреб с винами и окороками.

Сад — особая гордость хозяйки, она отдает цветам все силы и всю душу, и двор замка превратился в цветущий тропический рай, от крохотных ощетинившихся кактусов до разноцветья роз, петуний, фиалок и лохматых кипарисов.

Душа этого места — Фьорелла, румяная кругленькая женщина за 60, повар в ресторанчике и домоправительница в замке — боже, как она готовит!!! Благодаря Фьорелле мы почувствовали себя как дома.

Каждое утро она варила кофе, пекла хлеб, приносила домашний джем, молоко.

Один раз, когда в замке остановились очередные паломники, идущие по Виа Франчигена — францисканской дороге в Рим, — мы решили перекусить наскоро, не утруждая хозяев. Через минуту прибежала причитающая Фьорелла: «Синьора, красавица моя, да как же это, без хлебушка-то! Да что ж это! Бегу-бегу, сейчас принесу!»

* * *

В Верхнем городе что ни дом, то достопримечательность, и палаццо Макиавелли, и палаццо — дом Боккаччо. Для любителей истории и искусства множество музеев, для любителей природы просто рай. Небо синее до нереальности, поля невообразимых оттенков зеленого, оливки серебрятся, олеандр цветет. Говорят, осенью еще красивее.

В самой высокой точке Верхнего города Чертальдо стоит символ многовековой власти в долине, палаццо Преторио. Один из самых старых «дворцов власти» в Тоскане, который отнесен к лучшим образцам ее готических дворцов, наряду с флорентийским дворцом Барджелло. Отсюда расходятся две основные улицы средневекового города, улица Боккаччо и улица Ривеллино.

Каждый викарий-губернатор, занимавший палаццо и управлявший долиной, а именно в Чертальдо находилась верховная власть, происходил из аристократической семьи, и его герб попадал на стену палаццо. Более 600 гербов украшают стены. А еще в палаццо Преторио находилась средневековая женская и мужская тюрьма — глубокие камеры под суровыми сводами.

Впервые дворец упомянут в документе 1164 года, относящемся к Федерико Барбароссе. Строительство дворца было закончено к концу XII века, стал он домом правителей долины, графов Альберти. Но к XIV веку Чертальдо попал под власть Флоренции, и как ни налаживали отношения с новыми властелинами графы Альберти, дворец был конфискован и стал к XV веку постоянным официальным местом пребывания флорентийского наместника, викария долины Эльза и долины Пеза.

Именно здесь, в Чертальдо, находилась верховная судебная и государственная власть двух долин.

Превратившись из родового дома в публичное здание, дворец преобразился: стены его с тех времен стали украшать многочисленные гербы. Викарии все происходили из благородных семейств, и, как только новый викарий занимал свой пост, герб его украшал стену дворца. Хорошенько приглядевшись, можно даже найти герб Медичи.

Парадный выход дворца расположился таким образом, чтобы его было видно с самого начала главной улицы города и желающие могли во всех красках рассмотреть парадные выходы викария.

Не повезло палаццо в 1789 году, пост викария был отменен, дворец продан в частные руки и превратился во что-то наподобие доходного дома: квартиры из двух или трех комнат сдавались внаем.

Интересно, как там жилось потом над старыми тюрьмами? Крепко спалось по ночам?

Лишь в XIX веке коммуна Чертальдо смогла выкупить палаццо и вернуть ему прежний вид. К счастью, многие стены, потолки, помещения остались в прежнем виде, не были утрачены ни фрески, ни гербы, хотя многие уже стерлись на древних стенах.

Среди них — считающиеся большой ценностью работы Пьера Франческо Фьорентино и, конечно, семьи делла Роббиа.

* * *

Одно из интересных помещений называлось Палатой Рыцаря, или Палатой Трибунала, — именно здесь викарий вершил правосудие.

Подобные палаты есть во всех старинных палаццо в Тоскане, в частности, в Сан-Джиминьяно. И во всех них есть старинная надпись, адресованная викарию: «Выслушай и вторую сторону».

Но в Чертальдо, в отличие от всех остальных дворцов, надпись иная: «Выслушай вторую сторону, но ничему не верь»!

Наверное, впервые вершащему правосудие предписывалось оценивать услышанное со своей точки зрения, не просто выслушивать стороны, но приходить к своему собственному мнению.

И здесь же есть маленькая ниша, в которой хранились ключи от тюремных камер. Видимо, в случае необходимости стражник тут же и получал ключи.

Надпись эта была видна только самому викарию, а не посетителям, поэтому она так категорична.

А вот во втором зале, зале аудиенций, где могли видеть пришедшие к викарию, надпись смягчена: «Выслушай вторую сторону, но верь лишь немногому».

* * *

Некоторые осужденные не теряли присутствия духа, может быть, потому, что возвращались сюда неоднократно, как, например, художник Джамбатиста Нери.

Любил он взять аванс, а картину не закончить и деньги не вернуть. Вот и посещал тюрьму с незавидной регулярностью. Именно он сделал копотью свечи, как полагают, ту самую мистическую запись на высоте, куда не мог достать человек, в вольном переводе: «Плохо, что ты сюда попал и по собственному желанию ты отсюда не выйдешь, уж я-то, Джамбатиста, это знаю».

И как ни закрашивали, как ни замазывали надпись, проходило немного времени, и она снова таинственным образом появлялась на стене.

Современные посетители палаццо гуляют по залитому солнцем двору со старым колодцем посередине, забираются на башню, чтобы насладиться видами на окрестности…

А школьники серьезно и внимательно слушают своих учителей, одетых паломниками, которые рассказывают про историю долины.

Бары и ресторанчики старого города расположились в домах XII века. Тут же живут люди, вешают белье, обрабатывают свои виноградники, оливковые плантации, гуляют в полях с собаками. Город не производит впечатления каменной тюрьмы, дома на солнце становятся красновато-золотыми, в каждом окошке и возле домиков — множество цветов, а вокруг и рощи, и леса, и поля, и холмы.

— Чертальдо — город с открытой душой, — сказала однажды моя подруга Джузеппина, — в отличие от большинства средневековых борго, улицы старого города широкие и светлые, он всегда рад гостям.

* * *

Жизнь в городке далека от суеты и спешки. И увлечения у местных жителей уходят корнями в Средневековье. Здесь до сих пор можно увидеть человека с арбалетом: соревнования лучников в лесу неподалеку от городка — давняя традиция. Знаете, что делали его жители в честь майских праздников? Стреляли в лесу из арбалетов, соревновались!

В неприметном магазинчике на окраине пылятся костюмы эпохи Возрождения, их берут напрокат несколько раз в год, когда центральная улица Борго Альто заставляется столами, на стенах зажигают факелы и полночи длится средневековый ужин. Но у большинства костюмы свои, фамильные. Во время традиционного праздника Кортео Сторико, когда весь город превращается в Средневековье, даже малыши одеты в костюмы той эпохи, доставшиеся им от родителей, бабушек и прабабушек.

Проходит еще один день… Вечером Нижний город становится розовым в синих сумерках, и постепенно долину накрывает густая ночь, только золотистые огни дорог среди холмов убегают куда-то.

Темнеет, и синий туман ползет с холмов, исчезают с улиц старички, и смолкают голоса в ресторанах. На город спускается ночь, и лишь чуть светят теплым золотом фонари на улицах и площадях или отбрасывают дрожащие тени факелы в старинных держателях…

Стихает все: и птицы, и цикады, — и тогда потихонечку город сбрасывает свою маску очередного замершего в веках города-музея. Открывается его настоящее лицо, так тщательно спрятанное от туристов под вуалью июльской жары…

Стрега — тосканская ведьма

Жизнь в Чертальдо провинциальная, текущая по веками сложившимся правилам. Развлечений не много, это жилой обычный тосканский городок. Летними вечерами по выходным в энотеке играет джаз, слушаешь музыку под старинными сводами, согревая в ладонях бокал.

А для старичков развлечение — посидеть вдоль улицы на стульчиках, обменяться новостями, вспомнить старые истории.

Небольшие тосканские городки, окруженные лесом и холмами, окутанные вечерними туманами, самое подходящее место для страшных историй и преданий, которые передаются от поколения к поколению. Даже те, кому сейчас 20–30 лет, помнят рассказы своих бабушек — «нонни» холодными зимними вечерами…

Детьми они с опаской выглядывали на улицу, когда сгущались вечерние тени, или ежились в кроватях, когда поздним вечером слышался странный шум на крыше дома.

Рассказы о ведьмах-стрегах — одна из самых популярных тем тосканского фольклора, сегодня их называют предрассудками, но до сих пор иная бабушка кладет внуку в карман маленький клубок красной шерсти или красный платочек — для защиты от сглаза и темных сил.

Стрега — родная сестра Бабы-яги, но в отличие от нашей старушки от этого слова веет чем-то более холодным и опасным. Стреги проводят тайные ритуалы, бормочут непонятные заклинания, совершают колдовские пассы над таинственными зельями. Говорят, что они связаны с дьяволом и могут наложить проклятие на любого…

В Чертальдо существовал безотказный способ определить, что на кого-то наложено проклятие: надо откинуть одеяло на кровати и посмотреть на подушку. Если подушка жесткая, колются собравшиеся комками перья — здесь побывала стрега.

Слово «стрега» произошло от латинского strix-strigis — «сова», птица, известная своими колдовскими свойствами.

Самым опасным местом, где можно встретить ведьму, говорят в Чертальдо, является перекресток, особенно если это перекресток трех дорог. Место, где проходит очень много народа, да еще с числом «три», всегда считалось здесь колдовским.

Если вам предстоит пройти такой перекресток — лучше заранее запастись защитным средством.

— Ох, святые небеса, да хранит меня Пресвятая Дева, — прошептала бы в этом месте синьора Фьорелла и поцеловала образ святой Фьореллы, который всегда носит на цепочке. А именно так и надо делать — поцеловать крестик, особенно если на перекрестке растет ореховое дерево, как на перекрестке Сан-Бенедетто.

Ведьминым деревом орех считают очень давно, это связано с поверьем, что стрега, которую сжигали на костре, могла превратиться в бесплотный дух и после превратиться в очень большой плод орехового дерева. В тот момент, когда орех падал с дерева и ударялся оземь, ведьма могла вернуть свою прежнюю силу.

Тоскана — земля крестьян, их жизнь всегда была связана с природой, погодой, животными, поэтому так сильны различные приметы и предрассудки. Хотя о реальных случаях встречи с ведьмой вряд ли кто поведает.

Бабушка моей тосканской подруги рассказывала, как однажды поздним вечером она возвращалась домой от родственников. Светила полная луна.

До дома, где ждала семья, оставалось пересечь перекресток, но на перекрестке кто-то стоял, словно поджидая ее. Испугавшись, что это может быть разбойник, который хочет ее ограбить, или, что еще хуже, — стрега, девушка свернула и пошла к дому в обход. Утром при свете солнца оказалось, что это одинокий кипарис, так непохожий на дерево в свете луны!

— Все наши страхи, молодые люди, исходят только от нас, — всегда говорит старая синьора, — мы видим то, что хотим видеть…

Пугающие силуэты в саду — это игра теней и лунного света в стволах деревьев, странные звуки на крыше — это ветер мягко перебирает черепицу…

И все же пока внучка была маленькой, бабушка каждое утро укладывала ей в карман маленький моток шерсти.

— Ты тоже будешь делать это для своих внуков? — спросила я подругу.

— Кто знает, кто знает, — ответила она. — Я, конечно, во все это не верю, но la prudenza non è mai troppa — береженого Бог бережет!

Как я дала кредит итальянским железным дорогам

Как известно, железнодорожные станции в маленьких итальянских городках в выходные дни не работают. А иногда и в будние тоже, трудно понять почему. В этих случаях остается одно — автомат по продаже билетов. Весьма непонятная штука, иногда даже для местных.

В дождливый воскресный день собрались мы после обеда во Флоренцию.

Наш станционный автомат вроде освоили, наука не хитрая: выбираешь в списке код пункта отправления, потом пункта назначения и нажимаешь кнопочку.

Но в нашем случае ситуация осложнялась: кодов Флоренции было штук восемь, и какой выбрать, мы, конечно, не знали. Один попробовала — не работает, со вторым билет распечатался.

Билет оказался неожиданно дешевым, и с десяти евро я ждала сдачу в пять с мелочью.

Вместо сдачи мне в руки выпала бумажка — «credito 5,60». Я слегка напряглась — что бы это значило? А деньги где?

Увидев изумление на моем лице, женщины, покупавшие билеты в соседнем автомате, объяснили: в выходные дни у автомата нет сдачи, по этой бумажке вы при следующей покупке билета — в будние дни, разумеется! — можете расплатиться ею или просто получить в кассе деньги. Хорошо, что это был не последний наш день в Италии!

Автомат по компостированию не работал. Наученная опытом, я от руки написала на билете станцию и время отъезда, тут и поезд подошел.

С выражением гордости на лице я, кредитор итальянского железнодорожного консорциума, важно вошла в вагон.

Мы сели в кресла, я только собралась расслабиться и рассматривать городки за окном, как вдруг взгляд упал на билет: на нем было четко пробито: «Флоренция — Флоренция».

— Так, — сказал муж, — ты куда нажимала? Мы едем из Флоренции во Флоренцию?

— Видимо, да, — пролепетала я.

— А штраф сколько? — поинтересовался он между прочим.

— Пятьдесят евро… — прошептала я, холодея. — С каждого!

Поезд давно уже бежал по тосканским долинам, и деваться было некуда. Одна надежда, контролеры попадаются редко. Естественно, на следующей же станции в вагон вошел представительный мужчина в форменной одежде.

— Билетики?

Я протянула свои билеты и начала объяснять, что на станции ничего толком не работает. Сзади раздался нестройный хор итальянских голосов:

— Да, там правда не работает, мы тоже так едем, вы не имеете права их штрафовать!

На что контролер ответил:

— Но у них билет Флоренция — Флоренция!

Хор замолчал.

— Как Флоренция — Флоренция??? — вдруг возопил мой обычно спокойный и уравновешенный супруг. Дальше шла русская речь с итальянскими интонациями: — Мамма миа, куда ж ты смотрела, да как же это и да что же это, да вот послал Бог такую жену!

Только волосы на себе не рвал.

Контролер слегка опешил и медленно начал объяснять, в чем проблема и почему он обязан нас теперь оштрафовать.

Как сказал потом муж, во время этого монолога моя мимика была настолько богатой, что можно было немедленно отправлять меня на сцену. Я улыбалась, поднимала брови, округляла глаза в невообразимом ужасе, ахала и всплескивала руками.

Контролер вздохнул:

— Десять евро с вас! — И выдал квитанцию. Потом обернулся: — Только обратный билет купите, пожалуйста, во Флоренции.

То ли пантомима моя произвела неизгладимое впечатление, то ли контролер никогда не слышал такой итало-эмоциональной речи от иностранцев, но обошлись мы десятью процентами от суммы штрафа.

На этом история не закончилась.

На одной из следующих станций перестала закрываться задняя дверь. Тот же контролер примчался в вагон, одновременно разговаривая по мобильному телефону с машинистом. Закрыл дверь, крикнул в мобильник: «Поехали!», дошел до конца вагона, и тут дверь снова распахнулась.

Как я пожалела, что не захватила блокнот и ручку, как обогатился бы мой итальянский язык! Я услышала непередаваемые и непереводимые итальянские обороты, сколько рагацци и что делали с мадонной и сколько раз, и дальше в том же духе. Мы корчились от смеха.

Надо ли говорить, что при выходе из поезда мы вместо кнопки открытия дверей нажали кнопку их блокировки и потом дружно с идиотскими улыбками держали двери, помогая выйти остальным пассажирам.

А денежки мне на следующий день вернули. Не нужны «Трениталии» мои пять евро.

Ночь святого Мартино

К нашему возвращению похолодало, дождь лил все сильнее, и пожилой синьор Пьеро зажег камин в ресторане замка, расставил свечи, из подвала принесли вино.

Самое время вспомнить какую-нибудь местную историю!

Давным-давно, когда по полям долины Эльза скакали рыцари, когда стоял нерушимым исчезнувший город Семифонте, бродили по лесам гномы и плескались в озерах русалки, не написал еще свой «Декамерон» Боккаччо, правили долиной графы Альберти.

Как во многих благородных семьях того времени, у графа Альберто Альберти был незаконнорожденный сын, звали его Филиппо.

Стоял замок Филиппо в землях Чертальдо. Всем был хорош сын графа, кроме одного: страдал он от неизлечимой болезни ног и почти не мог ходить. Многие врачи пытались помочь юноше, но безуспешно.

Завидуя другим молодым людям, которые веселились на праздниках и гуляли с девушками, Филиппо решил, что жизнь его бессмысленна. Он надел самые красивые белые одежды, добрался до озера Пьянгранде и собрался броситься в воду. Лишь на минуту задержался он на берегу, чтобы проститься с окружающей землей.

Неожиданно на озеро опустился туман, и в его бледно-голубом свете появилась самая прекрасная девушка, какую он только видел. Вместо ног у нее был русалочий хвост.

— Не бойся, — услышал он нежный голос, — входи в озеро, его глина излечит твои ноги.

И юноша смело вошел в воду. Он сразу почувствовал, как небывалая сила наполнила его ноги, и с того дня полностью выздоровел, стал свободно выходить из дома, веселиться с друзьями.

Но день ото дня становился Филиппо все грустнее и грустнее. Каждый вечер приходил он к озеру, но прекрасная русалка не появлялась. И однажды, печально постояв на берегу озера, он бросился в его воды.

Это была ночь святого Мартино 13 апреля 1107 года.

Давно забылся граф Альберто Альберти, стерты с лица земли многие замки. Но старики Чертальдо рассказывают, что каждый год в ночь святого Мартино странный призрачный свет появляется над озером, и начинают свой танец две тени: кружатся в объятиях друг друга одетый в белое молодой граф Филиппо и его прекрасная русалка.

Старотосканский детектив

Сколько реальных историй хранят старые архивы! Страницы пожелтевших рукописей рассказывают о давних сражениях, сменяя друг друга, перед глазами проносятся драмы, мелодрамы и даже детективные истории.

Полистаем архивные страницы?

Это случилось в те времена, когда в палаццо Преторио еще заседал правитель долины — викарий Чертальдо.

На рассвете 12 декабря 1768 года прибыла плохая новость. Викарий заволновался, открыв послание от синдика (управляющего) из деревушки Сант-Аньезе-ди-Рада, и сразу же отправил посланника своего двора, чтобы «ознакомиться на месте и составить детальное впечатление».

13 декабря кавальере Каммелли возвратился и представил его светлости викарию синьору Джузеппе Чьякки подтверждение того, что было изложено в депеше. К сожалению, все, что написал синдик в бумаге, прибывшей в палаццо днем раньше, оказалось правдой — произошло убийство.

Тело молодой женщины было найдено в луже крови на спуске к местному источнику.

На место немедленно был отправлен доверенный эмиссар викария в компании с врачом, также был вызван хирург из ближайшего городка Подджибонси. Нужно было провести полное обследование тела и детально изучить сцену совершенного преступления.

«Убитая была низкого роста, приблизительно 24 лет от роду, со светло-каштановыми волосами, заплетенными в косу и уложенными таким образом, как это делают крестьянки. Она одета в женское платье темно-лилового цвета в полоску, хлопковую нижнюю юбку и кожаные туфли с завязками, с серьгами в виде колокольчиков в ушах», — рассказывает старинный документ.

На спуске к источнику виднелись следы борьбы, был найден разбитый глиняный кувшин с женскими волосами, при последующем детальном осмотре также был найден другой волос, по форме и виду принадлежащий мужчине. Также в кустах был найден мужской берет из хлопка с розовыми, белыми и голубыми полосками.

Но самая грустная новость пришла после обследования тела женщины: она была беременна приблизительно со сроком семь месяцев, а на шее были обнаружены четыре глубокие раны, которые и привели к смерти.

Собрав все сведения, кавальере вернулся в Чертальдо, известил викария и приготовился ждать необходимых указаний. Расследование началось, и практически на следующий день клубок начал разматываться…

Мария Лучия Чьяни, таково было имя бедняжки, дочь умершего Пьеро Чьяни, жила с дядей и тетей, и, по слухам, у нее была страстная любовь с неким молодым человеком по имени Антонио Бьянкарди, жителем деревни Сан-Донатино вблизи Кастаньоли.

Естественно, что беременность молодой женщины сразу же заставила следователей заподозрить Антонио. Во избежание побега подозреваемого викарий приказал немедленно произвести арест.

За несколько минут до полуночи того же самого дня специальный посланник викариата в присутствии двух свидетелей из семей, живущих по соседству, произвел обыск в доме Бьянкарди. И тут обнаружились первые доказательства причастности юноши: его левая рука была изранена и исцарапана, а в доме найден женский платок бирюзового цвета со следами крови.

Изъятый платок был завернут в кусок белой ткани, сверток запечатан сургучом и немедленно отправлен в палаццо Преторио. А молодой человек, в свою очередь, отправлен в заключение в Сан-Кашано.

15 декабря началось официальное следствие. Сначала был опрошен дядя убитой, Анджело Чьяни, который сразу сообщил, что у его племянницы на протяжении нескольких лет действительно был «аморе» с Антонио Бьянкарди, а их обычным местом встреч оказался как раз источник, куда девушка часто ходила за водой. Также он подтвердил, что девушке принадлежал бирюзовый платок, в котором она и ушла в последний раз.

Слова дяди подтвердили две тетушки, которые рассказали, что именно в этот день девушка должна была встретиться у источника с Антонио, чтобы потом вместе пойти в церковь на мессу.

Местный мясник по имени Ландоцци заявил, что «как раз в то воскресное утро видел Антонио, у которого все штаны были промокшими».

Таким образом, все пазлы в мозаике сложились, осталось допросить подозреваемого.

Антонио Бьянкарди, молодой крестьянин, подозреваемый в убийстве Марии Лучии, был перевезен из заключения в Сан-Кашано ко двору Викариата ди Чертальдо, чтобы его светлость викарий синьор Джузеппе Чьякки смог его допросить.

17 декабря 1768 года начался официальный допрос.

Сначала в протоколе была описана фигура и внешность обвиняемого, причем записывающий придал Антонио нечто демоническое, хотя ничего особенного, по свидетельству прочих документов, в парне не было.

В целом Антонио был описан как «молодой человек хорошего здоровья примерно 22 лет от роду с каштановыми волосами, одетый в шерстяную рубашку табачного цвета, нижнюю рубашку голубого цвета с пуговицами из белого металла, простые шерстяные брюки белого цвета и кожаные башмаки с завязками».

На многочисленные вопросы юноша ничего не ответил, храня молчание. В итоге он был отправлен в тюремные камеры палаццо, а отчет о проведенном расследовании викарий направил в Аудиторе Фискале во Флоренцию.

23 декабря из Флоренции пришла бумага: все документы внимательно и тщательно изучены, расследование считается проведенным по всем правилам и с подобающим прилежанием. Тем не менее для устранения каких бы то ни было противоречий желательно получить признание обвиняемого.

В тот же день викарий спустился в карцер для разговора с обвиняемым.

Каким был этот разговор, не рассказывает ни один документ, но в палаццо имелась и камера пыток…

Вскоре Антонио предстал перед церковными судьями и признался:

«Да, уважаемые синьоры, я совершил очень плохое деяние, и больше я не буду хранить молчание».

И начал рассказывать:

«Вечером предыдущего дня мы встретились с Марией Лучией, и она позвала меня на следующее утро к источнику для серьезного разговора. Она рассказала о своей беременности и желании выйти за меня замуж немедленно. Однако я этого не хотел, у меня не было уверенности, что именно я, а не кто-то другой, являюсь отцом этого ребенка. Но Мария Лучия настаивала, она набрасывалась на меня, кричала, что я должен жениться, и в какой-то момент мне захотелось ее убить. Весь вечер и всю ночь я мучился, не зная, что же делать.

На следующий день у источника она опять набросилась на меня, стала бить меня кулаками. Крича, что я немедленно должен пойти с ней в церковь, она даже столкнула меня в воду. Я разозлился и в порыве гнева, уже не понимая, что делаю, схватил нож, который всегда был у меня в кармане, и ударил ее несколько раз. Когда я увидел, что наделал, я убежал, даже не заметив, что у меня в руках остался ее платок…»

Антонио Бьянкарди был приговорен к смертной казни. «Повесить, после чего четвертовать и вывесить голову на месте эшафота» — гласил приговор Франческо Литтори, маэстро ди юстиция, вынесенный 1 июля 1769 года.

Эта была последняя в истории смертная казнь, совершенная Викариатом Валь-д’Эльза и Валь-ди-Пеза в Центральной Тоскане.

История подлинная, все документы хранятся в историческом архиве Чертальдо.

Тосканские продукты

Мне нравится наблюдать за жизнью старого города.

Пожилая дама из дома напротив каждое утро, отдуваясь, вытаскивает стул на маленькую площадь и сидит там до обеда. Она важно здоровается с проходящими мимо знакомыми, обсуждает последние новости с соседками, случайно выглянувшими из окон. Подушечка, на которой у ног дамы лежит такая же старая собака, вообще прописалась на площади, ее не убирают даже на ночь.

Вот группу школьников привели на площадь на экскурсию. Одетая в балахон паломника, с посохом в руках, учительница эмоционально рассказывает историю долины. Малыши внимают с серьезными лицами.

Итальянские дети меня часто удивляют. Как-то в скором поезде в Венецию двое ребятишек лет четырех-пяти играли в коридоре вагона первого класса.

— А давай я буду Дева Мария, а ты Иоанн Креститель, — предложила девочка.

— Давай, — сразу согласился мальчик.

Видимо, игры в мяч у стен венецианских базилик или в прятки на площади у флорентийского Дуомо даром не проходят!

А еще несколько дней подряд в Чертальдо снимали кино.

— Идите скорее, — позвала нас ранним утром незнакомая женщина, — я вам все покажу, пока киношники не понаехали.

Действительно, лучших декораций к историческому фильму не придумаешь!

* * *

К обеду за столики вокруг старого колодца подтягивается народ. К бокалу пива или вина полагается большая тарелка местного сыра и колбасок, от привычных салями до маленьких и темных колбас из кабанов, которые в изобилии водятся в долине.

Как и соседняя Эмилия-Романья, Тоскана богата продуктами с аббревиатурами DOC, IGT, DOP и так далее. Эти три основные аббревиатуры, которые можно увидеть на бутылках вина или упаковках сыра и колбас, гарантируют качество и аутентичность продукта.

Среди всех стандартов Италии DOP — название с защищенным происхождением — является самым известным и самым жестким по предъявляемым к продукту требованиям. Продукты этой категории строго контролируются, начиная от получения сырья и до момента выхода на рынок. Они производятся только в конкретно указанном месте, так как неповторимость продукту придают именно сочетание климата, окружающей среды и даже человеческого фактора.

Получить отличительный знак IGT — защищенное географическое наименование — достаточно непростая задача, хотя по уровню этот знак котируется ниже, чем предыдущий. Для этого производители обращаются в Министерство сельского и лесного хозяйства с заявлением, подробно описывающим историческое происхождение, территорию и специфику продукта. Организуется встреча производителей и представителей Торгово-промышленной палаты для проверки соответствия товара всем требованиям регламента. Полученные данные направляются в Европейскую комиссию, которая и принимает окончательное решение. Соблюдение всех правил, необходимых для получения данной категории, регулярно контролируется.

В настоящее время 117 итальянских продуктов относятся к категории IGT. В эту группу входят овощи, крупы, мясо, рыба, десерты, макаронные изделия, вина.

Знак DOC относится в первую очередь к винам, он был введен как аналог французского AOC — контроль подлинности происхождения, появившегося во Франции в начале XX века. Прежде чем продукт будет отнесен к категории DOC, он должен в течение пяти лет иметь логотип IGT — типичное географическое наименование, причем вина, отнесенные к этой категории, ни в коем случае не относятся к простейшим столовым, к винам этой категории предъявлены строгие требования по территории происхождения и составу вина.

Кстати, первым итальянским продуктом, отнесенным к категории DOC, стало древнее вино «Верначча» из тосканского Сан-Джиминьяно.

Кроме указанных аббревиатур существуют и другие. Например, более простым, но тем не менее качественным и аутентичным продуктам присваивается категория SGT — гарантированные традиционные продукты, среди высших категорий — DOCG, название с контролируемым и защищенным происхождением.

К самой высокой категории DOP в Италии отнесено 165 продуктов. Это вина, сыры, мясо, рыба, масло. Сыр и молочные продукты составляют треть от итальянских товаров этой категории. Около 50 разновидностей сыра удостоены статуса DOP.

Именно такой сыр окажется на вашей тосканской тарелке в сельской траттории или энотеке, например — пекорино Бальце Вольтерране, жирный овечий сыр средней твердости. Подобные продукты всегда хранились в пепле, защищающем от насекомых и плесени, до сих пор именно таким способом и хранят этот сыр.

Пекорино романо может удивить искушенного путешественника своим названием, ведь это традиционный римский овечий сыр. Однако пекорино романо DOP — это традиционный продукт области Гроссето в Тоскане, где он по старым традициям созревает в туфовых пещерах, помнящих этрусков.

В горах Северной Тосканы, в долине Луниджана, производят сыр качотта делла Луниджана, приморская Маремма — одна из самых экологически чистых областей Италии, славится козьими сырами, а в целом 38 видов сыра отнесено к высшей категории качества в Тоскане. И многие из них до сих пор производятся старыми традиционными способами и не рассчитаны на промышленные масштабы.

* * *

Для всех видов тосканских колбас и ветчин — «салуми» не хватит огромной тарелки, которую вместе с сырами подадут в тосканской энотеке.

Здесь производят лучшее в Италии сало — лардо ди Колонната. Столетиями рабочие на мраморных карьерах в тосканской Карраре (откуда брал камень для своих работ Микеланджело) укладывали кусочки сала и свежие помидоры в буханку хлеба, и этой еды хватало на целый день.

Вяленая ветчина — прошутто Крудо Тоскано — не уступает по вкусу и качеству ее «родственникам» из Эмилии-Романьи, а один из местных специалитетов — финокьона — отличается от подобных сухих колбас добавлением дикого фенхеля, придающего неповторимый вкус.

Говядина, маринованная в вине «Кьянти», также имеет древние корни, это мясо маринуют в течение семи дней в смеси кьянти, соли, перца и местных трав, затем выдерживают в течение тридцати-сорока дней.

В тосканские мягкие колбаски — сальсиччу — входят дикие травы и вино, сопрессату готовят преимущественно из свинины с добавлением пряностей, она напоминает прессованное мясо свиных голов или зельц, но имеет совершенно другой вкус.

Обязательно на тарелке с тосканскими закусками будут салами ди чингьяле — колбаски из кабаньего мяса, которое перемалывается очень мелко, смешивается с солью, перцем и чесноком и выдерживается не менее пяти недель.

По сезону, в середине огромной тарелки будут уложены цветки тыквы или цукини в кляре, отдельно на деревянной доске подадут тосканскую брускетту — с помидорами и базиликом, куриной печенью, шпинатом, белыми грибами.

И если после такой закуски у вас еще останутся силы — то нет ничего лучше неспешной прогулки по мощенным булыжником средневековым улочкам.

* * *

Солнце нагревает старые камни и железные крепления для факелов, лет восемьсот уже украшающие стены города, в киоте с изображением Мадонны в конце улицы каждое утро появляются свежие букетики.

На крепостных стенах разложены подушки, чтобы было удобно сидеть и смотреть на простирающиеся на многие километры поля, деревушки, дороги.

В один прекрасный вечер мы наткнулись на удивительную картину: на скамейке, лицом к тосканским просторам, сняв башмаки, сидел одинокий японец и самозабвенно пел что-то свое, японское.

По утрам нас встречал черный кот, а потом гулял с нами вдоль стен, провожал в поля, сидел рядышком на скамейке.

Города и коты

Если приезжаешь в незнакомое место и встречать тебя выходит кот, все будет хорошо.

Может, и правда коты — это частички души города. И если город посылает кота тебе навстречу, ты с этим городом поладишь.

Гуляют лунными ночами из легенды в легенду черные коты Мадрида.

Застывает в созерцании алого цветка толстый кот Айя-Напы, и солнце припекает, и глаза закрываются, и лапы разъезжаются… Кот вдыхает аромат, проникается красотой, но дремота сильнее, и вот он уже позорно стекает с бордюра в кусты.

И даже в Италии, где на каждом шагу собаки всех цветов, пород и размеров выгуливают хозяев, мягко ступают по булыжной мостовой кошачьи лапы.

Безразлично смотрит на замученных туристов крылатый лев святого Марка в Венеции.

Замер в сонном ожидании мраморный лев Эмполи, свесив толстые мягкие лапы у средневекового фонтана.

Дремлют в преддверии вечера, когда схлынут туристы и весь город опять будет в их распоряжении, коты Сан-Джиминьяно.

Шерстяным тюком валятся на каменных ступенях к твоим ногам коты Сантарканджело-ди-Романья:

— А плата за проход? А пузико почесать?

Деловито пересекает привокзальную площадь и уходит в зеленые приморские луга кот Санта-Маринеллы.

Вальяжные тосканские коты лениво ждут мышек у средневековых подворотен.

Или несут дозор на крыше, сторожа покой обветшалого замка.

Дремлет на осеннем солнышке интеллигентный флорентийский кот.

И каждое утро медленно выходит из рассветного тумана черный Чичероне Чертальдо. Он торжественно ведет нас вдоль крепостных стен, отказываясь от специально захваченного кусочка мортаделлы, не за этим он здесь.

И все будет хорошо и с городом, и с нами, пока совершают свой вечерний обход маленькие стражи древних борго.

Лукка и ее легенды

От Чертальдо до Лукки ехать всего ничего, только с пересадками. Но так получилось, что в Лукку я впервые попала под проливными осенними дождями.

Тучи сгущались, периодически за окном поезда начинал лить дождь. По традиции местный поезд опаздывал, вместо полутора часов он плелся от Флоренции уже часа два. Пелена дождя скрывала разбросанные по горам и полям долины Ньеволе городки и замки, на перронах пузырились бескрайние лужи. Объявление «Стацьоне ди Люююккааа» настроения не подняло.

Я боялась увидеть маленький каменный пустой город, в котором придется мыкаться почти неделю. Я боялась разочарования от его обшарпанности, я чуть ли не на цыпочках вышла из поезда и вытянула шею:

— Ну, мы приехали, и что дальше… Permesso?

Тут тучи раздвинулись, и показался краешек солнышка.

— Ну, и чего встала? — подмигнула Лукка из-за кованых дверей старинных ворот. — Заходи, не обижу!

Потом мы узнали, что надо было приглядеться: через зеленые газоны к бастионам, в кольцо охватывающим старый город, ведут аккуратные дорожки, вот по ним и надо идти к многочисленным проходам под укрепленными стенами.

Но в первый раз мы, как правильные туристы, загрузились в такси и через пару минут были в старинном отеле на площади Лилии. Над площадью возвышался каменный Гарибальди.

Интересно, те, кто пишет путеводители, бывают в местах, о которых рассказывают?

Удивляюсь тому, кто назвал Пьяцца Наполеоне «самой уродливой площадью Лукки». Она камерна, уютна, окружена многочисленными ресторанчиками, это любимое место встреч жителей города. Вытекающая из нее наша площадь Лилии более парадна, оперный театр напротив отеля элегантно смотрится в вечерних огнях.

А древние платаны на Пьяцца Наполеоне ближе к рассвету, когда на улицах ни души, кряхтя вытаскивают огромные заскорузлые лапы из каменных плит и со скрипом разминают затекшие суставы, чтобы утром опять замереть в своем вечном дежурстве.

Из окна отеля можно было наблюдать за жизнью города. Вот студенты побежали в колледж, вот старушка с собачкой встретила приятельницу на велосипеде, вот пара клерков в одинаковых синих костюмах посеменила на обед.

А вот шла по улице собака, из дверей выглянул старичок, человек и пес поздоровались, поговорили, разошлись по своим делам.

Однажды утром — это была суббота — проснулись от странных звуков, словно кто-то бросал металлические трубочки на камни площади. Стройка? Выглянули в окно — рынок монтируется. Рынок оказался антикварным, тем самым знаменитым, который проходит в Лукке каждый третий выходной месяца.

Несмотря на дождь, народ ходил по рынку, раскинувшему свои щупальца по всем близлежащим улочкам, то кучными толпами, то отдельными маленькими группками, а каменный Гарибальди грустно взирал на суету с высоты своего постамента.

Он казался настолько «живым» памятником! Не удивлюсь, если безлунными ночами он неспешно прогуливается по Пьяцца дель Джильо, площади Лилии, стараясь не цокать каблуками и не перебудить всю округу.

Бастионы и стены Лукки впечатляют. Каждый променад открывает новые краски и новые маленькие сюрпризы: вид на зеленые поля и облетевший лес неподалеку или синеющие горы и часть «новой» Лукки за стенами, и сами аллеи меняются — то зеленые, словно и не осенние, то в красках поздней осени, то почти облетевшие. Вид с одних бастионов напомнил остров Сант-Элена в Венеции, а на других вообще растут толстые румяные грибы.

Лукка — город аристократично-классический. Нигде более в Северной и Центральной Италии мне не попадалось столько интеллигентных пожилых синьоров, выходящих на вечерний променад в пальто темно-синего цвета, лимонных брюках, шарфиках вокруг шеи, с длинными зонтиками-тросточками.

Вдоль длинных улиц с высокими палаццо — магазины и кафе эдакого старомодного парижского и лондонского стиля. Но оторви взгляд от витрины, и неожиданно увидишь старинные деревянные потолки в открытом окне второго этажа.

Лукка нетороплива, тепла и уютна, несмотря на осенние дожди, она стара и юна одновременно.

* * *

Что мне здесь нравится, так это отсутствие «обязательных» достопримечательностей. Ты не ожидаешь ни наклонных башен, ни исключительных по красоте фресок, ни нескончаемых очередей в музеи и галереи. Тем интереснее открывать какие-то уголки и переулочки или виденные ранее на фото площади в новом, неожиданном ракурсе.

Собор Сан-Микеле на фотографиях меня не впечатлил. А кое-кто из классиков считал его аляповатым образцом доведенного в Лукке до абсурда псевдопизанского стиля.

Мы впервые увидели Сан-Микеле вечером, когда стемнело, выйдя на прогулку в наш первый «Лукковый» день. Собственно, мы не к нему шли, просто гуляли по улочкам вокруг отеля.

Это так здорово: выглянуть из окна отеля в незнакомом городе, увидеть манящие огни фонарей и витрин вечерней улицы, убегающей куда-то, снующий туда-сюда народ, предвкушая, как через несколько минут ты тоже окажешься там.

Только повернули от отеля — белоснежный верх собора с фигурами святых засиял на фоне темного неба, и там, на уровне статуи Михаила Архангела, висела полная луна. После этого собор показался нам одним из самых красивых среди когда-либо виденных. Есть в нем что-то необычное и внушительное. Особенно красиво он смотрится из темных узких переулочков, белоснежно-мраморно высвечиваясь впереди.

Крылья Михаила Архангела на крыше собора сделаны из металла таким образом, чтобы они двигались на сильном ветру. Предания рассказывают, что в кольце на пальце Сан-Микеле настоящий бриллиант. Если в хорошую погоду взглянуть на архангела с определенной точки, от коммерческого банка, видно, как ярко сияет бриллиант в кольце.

Несколько веков назад попасть в собор можно было только по мосту, перекинутому через приток речки Серкьо. Этот приток назывался «рождественским каналом».

Площадь у собора вообще показалась венецианской, по духу, по атмосфере, может быть, из-за старых дворцов потертого красного камня? Такие дворцы встречаются по всей Лукке, опять неуловимо напоминая Венецию.

Может, дело еще и в музыке? Это второй город в Италии после Венеции, где все время фоном идет классическая музыка, даже если порой это только кажется.

* * *

Базилика Сан-Фредиано красавица. Здесь находятся работы Якопо делла Кверча и Андреа делла Роббиа, надгробие святой Дзиты — покровительницы служанок.

А еще в базилике хранится странный монолитный камень, довольно большой, 4 на 5 метров. С ним связана своя история.

Еще в римские времена на горе Сан-Джулиано между Пизой и Луккой добывали мрамор, не такой знаменитый, как мрамор Каррары, но тем не менее активно использовавшийся в строительстве тех времен. Из этого камня строился амфитеатр Лукки.

Однажды работавшие на карьере крестьяне сообщили святому Фредиано, епископу Лукки, что нашли камень, подходящий для строительства церкви. Но камень был очень тяжелым, и сколько ни пытались, его не смогли вытащить.

Епископ лично явился на карьер. Вознеся молитву к небу, он поднял камень, который показался легким, как вязанка хвороста, и с помощью нескольких клириков отнес его в повозку. Две норовистые кобылки, запряженные в повозку, вдруг присмирели и быстро домчали камень до церкви. Над волшебным камнем святой Фредиано воздвиг алтарь.

При последующей реконструкции базилики камень был перемещен в ризницу, но в 1575 году по распоряжению тогдашнего Папы камень возвратили на прежнее место позади алтаря, где он и находится до настоящего времени.

А надпись гласит: «Кто бы ни был ты, читающий эти строки, ты сам должен быть каменным, если этот камень не вызовет восхищения перед святым Фредиано».

* * *

Мало кто знает, что неприметная и не особо известная церковь Сан-Франческо — это пантеон Лукки. Здесь покоятся музыкант и композитор Луиджи Боккерини, виолончелист Франческо Джеминьяни, епископ и поэт Джованни Гвидичиони.

На одной из табличек в память о знаменитом правителе Лукки Каструччо Кастракани выбито на латыни: «Здесь я, Каструччо ди Джери из рода Антельминелли, живу и буду жить благодаря своим достижениям, величию итальянского оружия, чести лукканцев, гордости Тосканы. Жил, грешил, раскаивался и склонялся перед неумолимой судьбой Природы. О благочестивые души, крепитесь великодушно, помня, что вы тоже должны умереть».

А в часовне справа от алтаря видны останки погребального монумента Нино Висконти, судьи Галлуры, чье сердце было захоронено в Сан-Франческо с надписью на камне: «Здесь знаменитое сердце благородного Уголино, судьи Галлуры, властителя третьей части королевства Кальяри».

Сам Висконти, перед смертью в 1298 году, завещал похоронить его сердце в городе Лукка.

Почти четыреста пятьдесят лет спустя, в 1746 году, при реконструкции часовни гробница была повреждена, а потом и совсем разрушена, ящичек с сердцем был утерян.

Уголино (Нино) Висконти покорял Сардинию, дружил с Данте, упомянувшим его в «Божественной комедии», вместе с родственником из знаменитой тосканской семьи делла Джерардеска управлял Пизой… но прошли века, и где-то под мостовыми города Лукка скрыто теперь сердце благородного Уголино.

Конец ознакомительного фрагмента.