Неточные совпадения
Про себя она зовет мужа «Север Львович», и это имя «Север» кажется ей сегодня смешным. Да и весь-то он — такое ничтожество… Теперь муж ничего не может над ней, ровно ничего. Еще много две недели, она опять подумала о смерти
отца — и ее
след простыл.
Домик стоял на углу, у подъема к тому урочищу, что зовется Баскачихой, про которую упоминал
отец настоятель, когда вел с ним беседу о кладенецкой старине. Совсем почернел он; был когда-то выкрашен, только еще на ставнях сохранились
следы зеленой краски; смотрел все-таки не избой, а обывательским домом.
Неточные совпадения
Когда ж и где, в какой пустыне, // Безумец, их забудешь ты? // Ах, ножки, ножки! где вы ныне? // Где мнете вешние цветы? // Взлелеяны в восточной неге, // На северном, печальном снеге // Вы не оставили
следов: // Любили мягких вы ковров // Роскошное прикосновенье. // Давно ль для вас я забывал // И жажду славы и похвал, // И край
отцов, и заточенье? // Исчезло счастье юных лет, // Как на лугах ваш легкий
след.
Катерина Васильевна была очень одушевлена. Грусти — никаких
следов; задумчивость заменилась восторгом. Она с энтузиазмом рассказывала Бьюмонту, — а ведь уж рассказывала
отцу, но от одного раза не унялась, о том, что видела поутру, и не было конца ее рассказу; да, теперь ее сердце было полно: живое дело найдено! Бьюмонт слушал внимательно; но разве можно слушать так? и она чуть не с гневом сказала:
— Постой же, вылезем, а потом пойдем по
следам. Тут что-нибудь да кроется. Нет, Катерина, я говорил тебе, что
отец твой недобрый человек; не так он и делал все, как православный.
Могила
отца была обнесена решеткой и заросла травой. Над ней стоял деревянный крест, и краткая надпись передавала кратчайшее содержание жизни: родился тогда-то, был судьей, умер тогда-то… На камень не было денег у осиротевшей семьи. Пока мы были в городе, мать и сестра каждую весну приносили на могилу венки из цветов. Потом нас всех разнесло по широкому свету. Могила стояла одинокая, и теперь, наверное, от нее не осталось
следа…
Рыхлинский был дальний родственник моей матери, бывал у нас, играл с
отцом в шахматы и всегда очень ласково обходился со мною. Но тут он молчаливо взял линейку, велел мне протянуть руку ладонью кверху, и… через секунду на моей ладони остался красный
след от удара… В детстве я был нервен и слезлив, но от физической боли плакал редко; не заплакал и этот раз и даже не без гордости подумал: вот уже меня, как настоящих пансионеров, ударили и «в лапу»…