В это время одна из
розовых штор у правого окна кареты поднялась, и ручка, которой удивительную белизну позволяла видеть спущенная по кисть перчатка и короткий, не доходивший до локтя рукав, по моде тогдашних времен, опустила стекло. Молодая прелестная женщина выглянула из окошка и, подозвав к себе рукой офицера, шепнула ему:
Неточные совпадения
Вечером в тот день у нее был
розовый билет ко мне. Я стоял перед нумератором — и с нежностью, с ненавистью умолял его, чтобы щелкнул, чтобы в белом прорезе появилось скорее: I-330. Хлопала дверь, выходили из лифта бледные, высокие,
розовые, смуглые; падали кругом
шторы. Ее не было. Не пришла.
В 21 я опустил
шторы — и в ту же минуту вошла немного запыхавшаяся О. Протянула мне свой
розовый ротик — и
розовый билетик. Я оторвал талон и не мог оторваться от
розового рта до самого последнего момента — 22.15.
Дома — скорей в контору, сунул дежурному свой
розовый билет и получил удостоверение на право
штор.
Лампа с
розовым колпаком-тюльпаном на крошечном письменном столе, рядом с круглым, торопливо стучащим будильником и чернильницей в виде мопса; на стене вдоль кровати войлочный ковер с изображением тигра и верхового арапа с копьем; жиденькая этажерка с книгами в одном углу, а в другом фантастический силуэт виолончельного футляра; над единственным окном соломенная
штора, свернутая в трубку; около двери простыня, закрывающая вешалку с платьем.
Работа кипела и подвигалась быстро: комнаты прифрантились. Дарья Николаевна работала, и сама она стояла на столе и подбирала у окон спальни буфы белых пышных
штор на
розовом дублюре.