На обширном дворе, кое-где с березками и кустами бузины, где приютилось и кладбище, прямо против входа — молельня, выкрашенная в темно-серую краску, с крытым ходом кругом всего здания, похожего и на часовню, и на
жилой дом.
Неточные совпадения
И он забыл, что она «мужняя жена», и ни разу не спросил ее про то, как она
живет, счастлива ли, хотя и не мог не сообразить, что из раскольничьего
дома, наверно, ушла она если не тайком, то и не с полного согласия родителей. Тот барин, правовед, мог, конечно, рассчитывать на приданое, но она вряд ли стала его женой из какого-нибудь расчета.
Никогда его не наказывали розгами ни
дома, ни в гимназии. И каждый раз, как он вспомнит всю сцену этой экзекуции, кровь бросится ему в голову и в висках забьются
жилы.
Сельского старосту он не так отчетливо помнит. Он считался «пустельгой»; перед тем он только что был выбран. Но
дом его Теркин до сих пор помнит над обрывом, в конце того порядка, что идет от монастырской ограды. Звали его Егор Туляков.
Жив он или умер — он не знает; остальные, наверно, еще живы.
Какая сила деньги — она теперь хорошо знала. В ее теперешнем положении свой капитал, хотя бы и маленький, ох, как пригодится! Ведь она никаких прав не имеет на Васю. Он может ее выгнать, когда ему вздумается. У матери остались, правда,
дом с мельницей, но она отдала их в аренду… не Бог знает какую. Тысячу рублей, вряд ли больше. Матери и самой надо
прожить.
И тогда в
доме уже никто не
жил.
Степанида в праздничном ситцевом платье, — в
доме жила гостья, — и в шелковом платке, приотворила дверь темной спальни.
— Знаю, что в
доме живет по летам семейство одно. Пайщик нашего общества, некто Пастухов. Не слыхали?
С балкона дверь вела прямо в залу, служившую и столовой, отделанную кое-как, — точно в
доме жили только по летам, а не круглый год. Стены стояли голые, с потусклыми обоями; ни одной картинки, окна без гардин, вдоль стен венские стулья и в углу буфет — неуклюжий, рыночной работы.
Иван Захарович все живее и живее чувствовал, что он близок к краху, и не один он, а все почти, подобные ему, люди. Но обвинять себя он не мог.
Жил, как пристойно дворянину, не пьяница, не картежник. Есть семейство с левой стороны, — так он овдовел молодым, и все это прилично, на стороне, а не
дома.
И он за это не оставит. Не такой человек. Сейчас видно, какой он души. Успокоит ее на старости. И все здесь в
доме и в саду будет заново улажено и отделано. Слышала она, что в верхнем ярусе откроют школу, внизу, по летам, сами станут
жить. Ее во флигеле оставят; а те — вороны с братцем — переберутся в другую усадьбу. По своей доброте Василий Иванович позволил им оставаться в Заводном; купчая уже сделана, это она знает. Сам он ютится пока в одной комнате флигеля, рядом с нею.
— Ведьма, на пятой минуте знакомства, строго спросила меня: «Что не делаете революцию, чего ждете?» И похвасталась, что муж у нее только в прошлом году вернулся из ссылки за седьмой год,
прожил дома четыре месяца и скончался в одночасье, хоронила его большая тысяча рабочего народа.
Перед окнами маленького домика пестрел на солнце большой цветник, из которого вела дверь во двор, а другая, стеклянная дверь, с большим балконом, вроде веранды, в деревянный
жилой дом.
Старшего сына, Костю, Бахарев тоже очень любил, но тот почти совсем не
жил дома, а когда, по окончании университетского курса, он вернулся домой, между ними и произошли те «контры», о которых Лука сообщил Привалову.
Неточные совпадения
В каждом
доме живут по двое престарелых, по двое взрослых, по двое подростков и по двое малолетков, причем лица различных полов не стыдятся друг друга.
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец, в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837),
живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества будущего.]
— Это точно, что с правдой
жить хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю: лучше бы тебе, древнему старику, с правдой
дома сидеть, чем беду на себя накликать!
Они вспомнили, что в ветхом деревянном домике действительно
жила и содержала заезжий
дом их компатриотка, Анеля Алоизиевна Лядоховская, и что хотя она не имела никаких прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
— Ладно. Володеть вами я желаю, — сказал князь, — а чтоб идти к вам
жить — не пойду! Потому вы
живете звериным обычаем: с беспробного золота пенки снимаете, снох портите! А вот посылаю к вам заместо себя самого этого новотора-вора: пущай он вами
дома правит, а я отсель и им и вами помыкать буду!