Ему и это было бы на руку. Если Теркин
возьмет его на службу компании, в звании главного таксатора, а Саня очутится директоршей, — и прекрасно! Он сумеет закрепить за собою доверие мужа и жены.
Неточные совпадения
— К приварку — не в виде мяса, а презренного металла — ныне все получили пристрастие… Уж не знаю, кого вы
возьмете на службу компании, Василий Иваныч, только специалиста все-таки не мешает… Про себя скажу — кое-чему я, путем практики, научился и жизнь российских лесных пространств чую и умом, и сердцем… Но никогда я не позволю себе против высшей науки бунтовать.
Разливала Марфа Захаровна. Саня сидела немножко поодаль. Первач отошел к перилам, присел
на них, обкусывал стебелек какой-то травы и тревожно взглядывал
на тот конец стола, где между Иваном Захарычем и его старшей сестрой помещался Теркин. Он уже почуял, что ему больше ходу не будет в этом доме, что „лесной воротила“
на службу компании его не
возьмет… Да и с барышней ничего путного не выйдет.
Без чванства и гордости почувствовал Теркин, как хорошо иметь средства помогать горюнам вроде Аршаулова. Без денег нельзя ничего такого провести в жизнь. Одной охоты мало. Вот и мудреца лесовода он пригрел и дает полный ход всему, что в нем кроется ценного
на потребу родным угодьям и тому же трудовому, обездоленному люду. И судьбу капитана он обеспечил —
взял его
на свою
службу, видя что
на того начали коситься другие пайщики из-за истории с Перновским, хотя она и кончилась ничем.
— Да, я это сделаю. И — больше! Я
возьму тебя на службу, и теперь ты сам будешь сажать людей туда, откуда вышел, — и туда и в другие уютные комнатки.
— Ну,
взяли меня на службу, отбыл три года, хороший солдат. И — снова работаю десять лет. И кляну землю: ведьма, горе моё, кровь моя — роди! Ногами бил её, ей-богу! Всю мою силу берёшь, клятая, а что мне отдала, что?
Неточные совпадения
Женился наконец
на дочери его, // Приданого
взял — шиш, по
службе — ничего.
Едва я успел в аудитории пять или шесть раз в лицах представить студентам суд и расправу университетского сената, как вдруг в начале лекции явился инспектор, русской
службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом в руке — меня
взять и свести в карцер. Часть студентов пошла провожать,
на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками; университетские солдаты двигали их назад, студенты не шли.
Долгая «николаевская»
служба уже
взяла всю его жизнь, порвала все семейные связи, и старое солдатское сердце пробавлялось хоть временными привязанностями
на стоянках…
Был уже двенадцатый час. Князь знал, что у Епанчиных в городе он может застать теперь одного только генерала, по
службе, да и то навряд. Ему подумалось, что генерал, пожалуй, еще
возьмет его и тотчас же отвезет в Павловск, а ему до того времени очень хотелось сделать один визит.
На риск опоздать к Епанчиным и отложить свою поездку в Павловск до завтра, князь решился идти разыскивать дом, в который ему так хотелось зайти.
Оказалось также, что
служба не пошла ему впрок, что все надежды свои он возлагал
на откупщика, который
взял его единственно для того, чтобы иметь у себя в конторе «образованного человека».