Неточные совпадения
«Стану я, раб божий (имя рек), благословясь и пойду перекрестясь во сине
море; на синем
море лежит бел горюч камень, на этом камне стоит божий престол, на этом престоле сидит пресвятая матерь, в белых рученьках держит белого лебедя, обрывает, общипывает у лебедя белое перо; как отскакнуло, отпрыгнуло белое перо, так отскокните, отпрыгните, отпряните от раба божия (имя рек), родимые огневицы и родимые горячки, с буйной головушки, с ясных очей, с черных бровей, с белого тельца, с ретивого
сердца, с черной с печени, с белого легкого, с рученек, с ноженек.
Так проводил он праздники, потом это стало звать его и в будни — ведь когда человека схватит за
сердце море, он сам становится частью его, как сердце — только часть живого человека, и вот, бросив землю на руки брата, Туба ушел с компанией таких же, как сам он, влюбленных в простор, — к берегам Сицилии ловить кораллы: трудная, а славная работа, можно утонуть десять раз в день, но зато — сколько видишь удивительного, когда из синих вод тяжело поднимается сеть — полукруг с железными зубцами на краю, и в ней — точно мысли в черепе — движется живое, разнообразных форм и цветов, а среди него — розовые ветви драгоценных кораллов — подарок моря.
Неточные совпадения
Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности
сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого
моря.
Придет ли час моей свободы? // Пора, пора! — взываю к ней; // Брожу над
морем, жду погоды, // Маню ветрила кораблей. // Под ризой бурь, с волнами споря, // По вольному распутью
моря // Когда ж начну я вольный бег? // Пора покинуть скучный брег // Мне неприязненной стихии, // И средь полуденных зыбей, // Под небом Африки моей, // Вздыхать о сумрачной России, // Где я страдал, где я любил, // Где
сердце я похоронил.
Может быть, нашла и забыла?» Схватив левой рукой правую, на которой было кольцо, с изумлением осматривалась она, пытая взглядом
море и зеленые заросли; но никто не шевелился, никто не притаился в кустах, и в синем, далеко озаренном
море не было никакого знака, и румянец покрыл Ассоль, а голоса
сердца сказали вещее «да».
Да и зачем оно, это дикое и грандиозное?
Море, например? Бог с ним! Оно наводит только грусть на человека: глядя на него, хочется плакать.
Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод, и не на чем отдохнуть взгляду, измученному однообразием бесконечной картины.
Мы взроем вам землю, украсим ее, спустимся в ее бездны, переплывем
моря, пересчитаем звезды, — а вы, рождая нас, берегите, как провидение, наше детство и юность, воспитывайте нас честными, учите труду, человечности, добру и той любви, какую Творец вложил в ваши
сердца, — и мы твердо вынесем битвы жизни и пойдем за вами вслед туда, где все совершенно, где — вечная красота!