Неточные совпадения
В конце концов все возможные типы и комбинации философской
мысли уже испробованы и гениально
были выражены.
Нужно выйти из круга, а для этого необходимо сознать, что происходит не только философский кризис, каких немало
было в истории
мысли, а кризис философии, т. е. в корне подвергается сомнению возможность и правомерность отвлеченной рационалистической философии.
Философская
мысль не может питаться из себя, т. е. не может
быть отвлеченной, самодовлеющей.
Неумирающая в нас связь с большим разумом открывает нам возможность
мыслить такое бытие, в котором третье не исключается, в котором все может
быть и А и не А, и белым и черным, равно как может
быть вневременным и внепространственным.
И на вершинах философской
мысли должна
быть оправдана эта мифология, в ней ключ и тайна связи между причиной и следствием.
Ограниченность позитивизма и материализма жизни и
мысли есть рабство у чувственного мира, от которого можно освободиться лишь всей полнотой жизни.
«
Мысль изреченная
есть ложь».
Я ведь отлично знаю, какой реальный смысл и реальное содержание имеет изреченная мною
мысль, когда я говорю: «то-то
есть», а «того-то нет».
Рационализированная изреченность в суждении
мысли о бытии
есть лишь условная форма, в которой для одних дано само бытие, для других дано лишь суждение.
В терминах же историко-философских кризис
мысли может
быть, скорее всего, определен как переход от субъективизма к объективизму, от индивидуализма к универсализму.
Божество
есть абсолютное, полное бытие, сущий субъект всякого бытия, положительное всеединство; вне Божества нельзя
мыслить никакого бытия, в Нем пребывает идеальный космос, в космосе этом осуществлено совершенное бытие всех и всего.
Средние века не
есть эпоха варварства и тьмы; этот старый взгляд давно уже оставлен культурными историками, наоборот, это эпоха великого напряжения духа, великого томления по абсолютному, неустанной работы
мысли, это эпоха культурная и творческая, но не дневного творчества, а ночной культуры.
Они подумают, что я сумасшедший,
будут убеждать меня делать как все,
мыслить как все».
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна не так же законны, как и движение в пользу Славян? Но всё это
были мысли, которые ничего не могли решить. Одно несомненно можно было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
За последнее время, устраивая смотр мыслям своим, он все чаще встречал среди них такие отрезвляющие, каковы
были мысли о веретене, о паутине, тогда он чувствовал, что высота, на которую возвел себя, — шаткая высота и что для того, чтоб удержаться на этой позиции, нужно укрепить ее какими-то действиями.
«Вся жизнь
есть мысль и труд, — твердил ты тогда, — труд хоть безвестный, темный, но непрерывный, и умереть с сознанием, что сделал свое дело».
Накануне мне пришла
было мысль, что там Версилов, тем более что он скоро затем вошел ко мне, хотя я знал, притом наверно, из их же разговоров, что Версилов, на время моей болезни, переехал куда-то в другую квартиру, в которой и ночует.
Неточные совпадения
Сначала он принял
было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил
мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел
было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные
мысли внушаются юношеству.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много
есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в
мыслях. Все это, что
было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Григорий шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная: с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то
было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно
мысль работала // И в песне излилась:
В минуты, когда
мысль их обращается на их состояние, какому аду должно
быть в душах и мужа и жены!