Неточные совпадения
Именно те, которые переносят веру и мистику исключительно в субъективную действительность человеческого духа, те, которые отрицают мистическую реальность бытия и пути
соединения с ней, отрицают чудесную тайну преосуществления в
мире объективном, в мировой душе, те должны быть признаны рационалистами.
Это вселенское религиозное миропонимание и мироощущение, к которому современный
мир идет разными путями и с разных концов, прежде всего остро ставит вопрос о смысле мировой истории, о религиозном
соединении судьбы личности и судьбы вселенной.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории человечества, в которой совершается искупление и спасение
мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и
соединения Бога и человечества.
Христос есть единственная, неповторимая точка
соединения божеского и человеческого; только однажды в истории
мира можно было увидеть Бога во плоти, притронуться к Нему, прикоснуться к Его телу, ощутить Его близость.
Достоинство человека — в его жизни, а не в смерти, в
соединении духа с плотью, а не в отделении духа от плоти, в
соединении индивидуальной судьбы личности с исторической судьбой
мира, а не в отделении личной судьбы от мировой.
Великая правда этого
соединения была в том, что языческое государство признало благодатную силу христианской церкви, христианская же церковь еще раньше признала словами апостола, что «начальствующий носит меч не напрасно», т. е. что власть имеет положительную миссию в
мире (независимо от ее формы).
Только в мистическом браке раскрывается тайна
соединения Логоса с женственной душой
мира, с землей.
В хилиазме (не еврейском, а подлинно христианском) скрыта все та же основная тайна христианства — тайна
соединения и претворения одного
мира в другой.
Неточные совпадения
Детскость выражения ее лица в
соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный
мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
Что касается позднейших превращений этого основного воззрения под влиянием понятий о
мире, доставленных наукою, эти видоизменения мы считаем лишним исчислять и еще менее находим нужды подвергать их особенной критике, потому что все они, подобно понятию новейших эстетиков о трагическом, представляясь следствием стремления согласить непримиримое — фантастические представления полудикого и научные понятия, — страждут такою же несостоятельностью, как и понятие новейших эстетиков о трагическом: различие только то, что натянутость
соединения противоположных начал в предшествующих попытках сближения была очевиднее, нежели в понятии о трагическом, которое составлено с чрезвычайным диалектическим глубокомыслием.
Не дано знать этого человеку для того, чтобы он душевные силы свои напрягал не на заботу о положении своей отдельной души в воображаемом другом, будущем
мире, а только на достижение в этом
мире, сейчас, вполне определенного и ничем не нарушаемого блага
соединения со всеми живыми существами и с богом.
Только тогда и радостно умирать, когда устанешь от своей отделенности от
мира, когда почувствуешь весь ужас отделенности и радость если не
соединения со всем, то хотя бы выхода из тюрьмы здешней отделенности, где только изредка общаешься с людьми перелетающими искрами любви. Так хочется сказать: — Довольно этой клетки. Дай другого, более свойственного моей душе, отношения к
миру. — И я знаю, что смерть даст мне его. А меня в виде утешения уверяют, что и там я буду личностью.
Здесь прямо излагается — с неподражаемым, чисто платоновским
соединением массивных мифологических образов и тончайших спекулятивных понятий, — что
мир сотворен Богом «благим и не ведающим зависти» (29 d) [Ср. Платон.