Неточные совпадения
Богочеловек явился в мир; мистический акт искупления совершился, но богочеловеческий путь истории еще не был найден, все еще
оставалось обширное поле для подмены божеского
человеческим, для соблазнов князя этого мира, который всегда охотно подсказывает, как лучше устроить мир, когда Дух Святой не вдохновляет еще человечества.
Человеческое было соединено с божеским в Христе, индивидуально соединялось у святых, у спасавших свою душу; но на пути истории, на пути культуры
осталась отъединенность.
Человеческая стихия не обожилась и потому
осталась и приниженной перед Божеством, и бесстыдной, полной самомнения в своем самоутверждении.
Языческое государство не может и не должно быть упразднено и отвергнуто, его функция
остается в силе, пока грех и зло лежат на дне
человеческой природы, но государство должно быть разоблачено как язычески-ветхозаветное, а не христиански-новозаветное.
Для этого сознания Бог и человек, божественная и
человеческая воля в Христе, дух и плоть, небо и земля так и
остаются несоединенными и несоединимыми, так как чудо претворения и преосуществления малому разуму недоступны.
Но целая половина католичества его почти не интересует, ему
остается чуждым католичество как власть, действующая в мировой истории, полная
человеческой активности, в высшей степени волюнтаристическая.
На Западе
человеческая природа
остается внебожественной, далекой, лишь устремленной и жаждущей.
Неточные совпадения
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, — то я не советую вам делать этого. Разве я не вижу, как вы страдаете, как это раскрыло ваши раны? Но, положим, вы, как всегда, забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если в ней
осталось что-нибудь
человеческое, она сама не должна желать этого. Нет, я не колеблясь не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые
оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни
человеческой.
Обед был хотя и обыкновенный, но все было приготовлено с таким искусством и с таким глубоким знанием
человеческого желудка, что едва ли
оставалось желать чего-нибудь лучшего.
И думается, что для великой миссии русского народа в мире
останется существенной та великая христианская истина, что душа
человеческая стоит больше, чем все царства и все миры…
С точки зрения сострадания к людям и
человеческим поколениям, боязни боли и жестокости, лучше
оставаться в старой системе приспособления, ничего не искать, ни за какие ценности не бороться.