Неточные совпадения
И после того как философия
была превращена Гегелем в идол, философия
была свергнута, она пала так низко, как не падала еще никогда в
истории человеческого самосознания.
Нужно выйти из круга, а для этого необходимо сознать, что происходит не только философский кризис, каких немало
было в
истории мысли, а кризис философии, т. е. в корне подвергается сомнению возможность и правомерность отвлеченной рационалистической философии.
Теория Гарнака о том, что догматы
были рационализацией христианства, интеллектуализмом, внесением начал греческой философии, опровергается всей
историей Церкви, которая учит, что все догматы
были мистичны и безумны, опытны и для разума человеческого антиномичны, ереси же
были рационалистичны, человеческим разумом устраняли антиномичность,
были выдумкой человеческой.
Нельзя
быть кантианцем и исповедовать веру в реальность Воскресения Христа или ждать реального конца
истории.
Но на том же основании, на котором Кант не признается рационалистом, рационалистами должны
быть признаны Эккерт и Бёме, блаженный Августин и Скотт Эригена, католики и православные, все верующие в Церковь и все, все те, кого в
истории принято называть мистиками.
Основное верование христианского мира
есть верование в громовое чудо мировой
истории, в чудо воскресения Христа.
История лишь в том случае имеет смысл, если
будет конец
истории, если
будет в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой
истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности, если весь хронологический ряд
истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место.
Вопрос о смысле
истории и
есть вопрос о происхождении зла в мире, о предмирном грехопадении и об искуплении.
Жаждой искупления наполнена вся
история мира, и лишь как искупление может
быть понят смысл
истории.
Началось дело осуществления лжебытия, началась трагическая
история мира, в основу которой
было положено преступление.
Все факты земной человеческой
истории имеют единственную и неповторимую важность; жизнь каждого человека на земле
есть момент абсолютного бытия, и другого такого момента не
будет уже дано для дела спасения.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной
истории человечества, в которой совершается искупление и спасение мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос
был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и человечества.
Христос
был один, являлся всего раз на этой земле, в этой
истории человечества; спасающее приобщение к Христу совершается для каждого данного человека в этой его жизни.
На земле, в земной
истории человечества
есть абсолютное касание иного мира, и точка этого касания единична и неповторима в своей конкретности.
История человечества на земле
есть трагедия бытия в нескольких актах; она имеет начало и конец, имеет неповторимые моменты внутреннего развивающегося действия; в ней каждое явление и действие имеет единственную ценность.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна
быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с Богом, участвовать в его вселенском спасении путем
истории, спасать плоть от смерти.
Свобода должна
быть возвращена человечеству и миру актом божественной благодати, вмешательством самого Бога в судьбы мировой
истории.
Духа в
истории мира не
было бы соборного действия Промысла, не
было бы отблеска Божества на всем, что творится в
истории, во вселенской культуре, в общественности, не
было бы космического единства человечества.
Существование зла в мире не только не
есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против Бога, но и приводит к сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой
истории.
Процесс
истории не
есть прогрессирующее возвращение человечества к Богу по прямой линии, которое должно закончиться совершенством этого мира: процесс
истории двойствен; он
есть подготовление к концу, в котором должно
быть восстановлено творение в своей идее, в своем смысле, освобождено и очищено человечество и мир для последнего выбора между добром и злом.
Родовые религии сделали возможными первые стадии человеческой
истории; в них открылись элементарно необходимые истины; но откровения о личности и ее идеальной природе в них не
было еще, не настало еще для этого время.
История потому только и имела смысл, потому только в ней можно
было увидеть божественный план, что в
истории должен
был явиться Мессия — Христос, что мир исторически готовился к Его явлению.
Пантеистическое чувство бытия, лежавшее в основании язычества,
было не дифференцировано; в этом первоначальном пантеизме не выделялся еще ни человек, ни человечество, ни смысл человеческой
истории; все тонуло в стихии первозданного хаоса, начинавшего лишь оформливаться.
Христос
есть единственная, неповторимая точка соединения божеского и человеческого; только однажды в
истории мира можно
было увидеть Бога во плоти, притронуться к Нему, прикоснуться к Его телу, ощутить Его близость.
Только однажды в
истории мира
была дана возможность увидеть Бога в человеческом образе, и то
было чудом
истории, единственным по своему значению, чудесным фактом искупления и спасения.
В конце мировой
истории Христос явится как Царь, явит миру Свою силу и славу,
будет властвовать над миром, миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
Если бы Христос явился как царь земли, то этим
история мира закончилась бы, никакой дальнейшей
истории не могло бы
быть.
Христос не совершал чудес в
истории, отверг этот дьявольский соблазн, так как в свободе человека видел смысл
истории, так как чудеса
были бы насилием и не оставили бы места для достоинства и заслуги любви к Христу.
Порядок природы, которым мы скованы по рукам и ногам, не может
быть отменен для каждого из нас; он отменяется лишь путем вселенской
истории, лишь завершенным искуплением.
В воскресении Христа
был один раз за всю мировую
историю абсолютно отменен порядок природы,
был дан реальный пример преображения мира.
И весь крещеный христианский мир, даже потеряв высшее религиозное сознание того, кто
был Иисус, в мистической своей стихии чувствует, что в Нем скрыта великая тайна, что с Ним связана величайшая проблема мировой
истории.
Этот трагизм христианской
истории в том коренился, что христианская религия все еще не
была полным откровением, что не наступили еще времена для раскрытия положительной религиозной антропологии, монистической правды о земной судьбе человечества.
Богочеловек явился в мир; мистический акт искупления совершился, но богочеловеческий путь
истории еще не
был найден, все еще оставалось обширное поле для подмены божеского человеческим, для соблазнов князя этого мира, который всегда охотно подсказывает, как лучше устроить мир, когда Дух Святой не вдохновляет еще человечества.
И
история христианской теократии
была подменой, соблазном; в
истории этой или господствовала ложная антропология (католичество) или совсем почти отсутствовала антропология (православие).
Протестантизм должен
был явиться потому, что в
истории христианства не
было положительной религиозной антропологии, и пустое место заняла ложная антропология.
Для явления окончательного добра должен
был совершиться процесс
истории, и потому все эпохи
истории имеют глубокий религиозный смысл.
Идея прогресса и
есть идея смысла
истории,
истории как пути к Богу, к благодатному концу, к Царству Божьему.
История не может иметь смысла, если она никогда не окончится, если не
будет конца; смысл
истории и
есть движение к концу, к завершению, к исходу.
Религиозное сознание видит в
истории трагедию, которая имела начало и
будет иметь конец.
В сознании своем социалисты утверждают, что прогресс
будет бесконечным; но в стихии своей утверждают конец, социалистический конец
истории, исход, спасение человечества от всех бед и зол, обоготворение человечества.
Апокалипсис, откровение св. Иоанна, и
есть христианская книга, в которой заключены пророчества о конце
истории, которая тесно связана со смыслом
истории.
Дело спасения
есть дело вселенское, и путь спасения
есть путь вселенской
истории.
Святые аскеты должны
были бросить вызов естественному порядку природы, должны
были совершить свой индивидуальный опыт победы над источником зла, опыт активного, а не пассивного страдания, чтоб
история мира могла продолжиться и завершиться.
Религиозное сознание исторического христианства не вмещало религиозного смысла
истории, но такова
была его историческая миссия.
Нужно
было отрицать
историю, чтобы осуществился смысл
истории; нужно
было пройти через отрицание мира, чтобы религиозно утвердить мир.
Религиозная миссия нашей эпохи не
есть уже отрицание
истории, а новое ее утверждение, не
есть отрицание земли, а новое ее утверждение, новое творчество.
Окончательное ничтожество зла может
быть увидено, лишь в конце
истории, когда зло достигнет предельной своей формы, манившей и соблазнявшей людей.
Вот почему религиозный план
истории не
есть непременно схематизм, как то кажется позитивистам-номиналистам.
Необходимый, роковой конец
истории, который открывается в пророчествах, и
будет делом свободы, постигнутой не как произвол.
Провиденциальный план
истории не может
быть насилием над свободой индивидуального, а лишь ее исполнением.