Неточные совпадения
Не рационализированный, первичный, живой опыт и есть сама безмерная и бесконечная
жизнь до рационального распадения на
субъект и объект.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для существа живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле слова) ценность, что познание есть функция
жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве
субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной
жизни в бытии, что и в познающем.
В этом только смысле можно сказать, что всякая теория познания имеет онтологический базис, т. е. не может уклониться от утверждения той истины, что познание есть часть
жизни,
жизни, данной до рационалистического рассечения на
субъект и объект.
Гносеологический гамлетизм с самого начала предполагает познание отсеченным от цельной
жизни духа,
субъект оторванным от объекта и ему противоположным, мышление выделенным из бытия и где-то вне его помещенным.
Познающий
субъект со своими категориями, своими суждениями, своим объективированием есть часть бытия, часть
жизни.
Жизнь духа, само бытие, во всех смыслах предшествует всякой науке, всякому познанию, всякому мышлению, всякой категории, всякому суждению, всякому гносеологическому
субъекту.
Сущее дано лишь в живом опыте первичного сознания, до рационалистического распадения на
субъект и объект, до рассечения цельной
жизни духа.
Знание потому есть
жизнь самого бытия, и потому в самом бытии происходит то, что происходит в знании, потому так, что в познающем
субъекте и в познаваемом объекте, в мышлении и в бытии живет и действует тот же универсальный разум, Логос — начало божественное, возвышающееся над противоположностями.
Отвлеченные философы считают доказанным и показанным, ясным и самоочевидным, что философии следует начинать с
субъекта, с мышления, с чего-то безжизненно формального и пустого; но почему бы не начать философствовать с кровообращения, с живого, с предшествующего всякой рациональной рефлексии, всякому рациональному рассечению, с органического мышления, с мышления как функции
жизни, с мышления, соединенного с своими бытийственными корнями, с непосредственных, первичных данных нерационализированного сознания?
Но странным образом этот всевластный опыт нисколько не сближает познания с бытием,
субъект остается оторванным от объекта, действительность продолжает отсутствовать в познании, самой
жизни нет в опыте.
И в этой постановке проблемы
субъект уже оторван от объекта, мышление уже берется отвлеченно от
жизни бытия.
Но, быть может, под этим скрывается другая проблема, более жизненная и гораздо более изначальная, предшествующая самой абстракции «
субъекта»: проблема отношения бытия к бытию, одной функции
жизни к досугам функциям мировой
жизни.
Но в Логосе
субъект и объект тождественны; в мировой
жизни Логоса акт познания есть акт самой
жизни, знание есть бытие (знание есть непременно бытие, но бытие не есть непременно знание, как думал Гегель).
Но сам же Лосский помогает нам перенести вопрос о дефектах познания на почву онтологическую, увидеть корень зла в самом бытии, в самой живой действительности, а не в том, что
субъект конструирует объект и тем умерщвляет в нем
жизнь.
Знание, в котором мы путем рефлексии констатируем
субъект и объект, есть уже во всех смыслах нечто вторичное, производное, из самой
жизни рожденное.
Философия должна сознательно преодолеть рационализм, отказаться от самодовольства и по-новому сделаться функцией религиозной
жизни; мышление должно стать органической функцией
жизни,
субъект — воссоединиться с своими бытийственными корнями.
Неточные совпадения
— В мире идей необходимо различать тех
субъектов, которые ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх пред
жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться в удобной идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.
В конце концов на большей глубине открывается, что Истина, целостная истина есть Бог, что истина не есть соотношение или тождество познающего, совершающего суждение
субъекта и объективной реальности, объективного бытия, а есть вхождение в божественную
жизнь, находящуюся по ту сторону
субъекта и объекта.
Я готов себя сознать романтиком вот по каким чертам: примат
субъекта над объектом, противление детерминизму конечного и устремление к бесконечному, неверие в достижение совершенства в конечном, интуиция против дискурсии, антиинтеллектуализм и понимание познания как акта целостного духа, экзальтация творчества в человеческой
жизни, вражда к нормативизму и законничеству, противоположение личного, индивидуального власти общего.
Перво-жизнь есть творческий акт, свобода, носительницей перво-жизни является личность,
субъект, дух, а не «природа», не объект.
Мое творческое дерзновение, самое важное в моей
жизни, выражалось прежде всего в состояниях
субъекта, в продуктах же объективного мира оно никогда не достигало достаточного совершенства.