Неточные совпадения
Путь этой книги исходит из свободы
в самом
начале, а не приводит к свободе лишь
в конце.
Прав Вейнингер, когда говорит, что
в каждом человеке заложено
начало гениальности и каждый может быть
в иные минуты жизни гениальным.
В древности открывается великая мудрость, а не пустота, и религию
начинают изучать религиозно.
Даже германский идеализм
начала XIX века, идеализм Фихте, Гегеля и Шеллинга, при всей своей творческой мощи не
в силах был справиться с этими роковыми для всякой философии проблемами.
В этом смысле гносеологию я с самого
начала радикально отрицаю, но вообще гносеологию я, конечно, признаю.
Столь исключительное торжество лакейско-полицейских
начал в философии становится утомительным и оскорбительным.
В акте веры есть уже
начало искупления вины, и
в нем дано виденье невидимых вещей иного мира.
Всякий акт знания,
начиная с элементарного восприятия и кончая самыми сложными его плодами, заключает
в себе принудительность, обязательность, невозможность уклониться, исключает свободу выбора.
Для дискурсивного мышления все
начала и концы оказываются скрытыми
в темной глубине,
начала и концы вне той середины, которая заполнена дискурсивным мышлением.
Философское мышление, оторванное от живых корней бытия, от бытийственного питания,
начало блуждать
в одиночестве по пустыне и пришло к упразднению бытия, к иллюзионизму.
Гносеология должна
начать с установления различия между первичным нерационализированным сознанием и сознанием вторичным, рационализированным,
в то время как обычно она
начинает с сознания уже рационализированного и иного не признает.
И приходится думать о том, чтобы поднять человека, найти
в нем универсально-божественные
начала.
Поэтому германский идеализм, значение которого огромно, показал лишь бессилие диалектической мысли
в конечных ее выводах, он обнаружил саморазложение разума как
начала рационалистического.
Знание потому есть жизнь самого бытия, и потому
в самом бытии происходит то, что происходит
в знании, потому так, что
в познающем субъекте и
в познаваемом объекте,
в мышлении и
в бытии живет и действует тот же универсальный разум, Логос —
начало божественное, возвышающееся над противоположностями.
Разум не есть
начало рассудочное, интеллектуальное, это цельный, солнечный дух
в мире и
в человеке.
Если отдаться исключительно власти формально-рассудочного
начала, то мы фатально попадаем
в царство номинализма слов, слов, лишенных реального смысла, форм, лишенных реального содержания.
В этом случае роковым образом само «сознание вообще» становится трансцендентным, как то и обнаружилось
в германском идеализме
начала XIX века.
И не возникла ли сама ошибка рационалистического сознания и отделение мыслящего субъекта от бытия из той неосознанной истины, что
в основе бытия лежит Логос, разумное
начало?
Мы
начинаем с того, что несем
в себе некоторое знание о бытии, и от этого не может отделаться ни один критицист.
Логос не есть отвлеченное рациональное
начало, Логос — органичен,
в нем процесс познания есть функция живого целого,
в нем мышление есть само бытие.
Непосредственно, первично ощущаемый всеми людьми и во все времена первородный грех не мог иметь своего
начала во времени и
в этом мире.
Конец мировой трагедии так же предвечно дан, как и ее
начало; само время и все, что
в нем протекает, есть лишь один из актов трагедии, болезнь бытия
в момент его странствования.
Можно ли осмыслить происхождение зла, осветить первородный грех,
в котором дано
начало всемирной истории?
Возможно ли сознательно преодолеть персидский дуализм, манихейское допущение двух богов, двух равносильных
начал, и пантеистический монизм, отвергающий абсолютное различие между добром и злом, видящий
в зле лишь несовершенство частей, лишь недостаточное добро?
Соблазн манихейского дуализма, соблазн увидеть два равносильных
начала бытия, двух богов,
в том и коренится, что абсолютное и относительное рассматривают
в одной плоскости, как соотносительные и конкурирующие силы.
Но
начало зла одинаково не находится ни
в Боге, ни вне Бога (как бытие самостоятельное).
Бог и зло ни
в каком смысле не сравнимы и не сопоставимы; их нельзя признать ни равносильными
началами (дуализм), ни зло подчиненным Богу (пантеизм); к их отношениям неприменима ни ответственность, ни конкуренция.
Диавол есть только первая
в зле тварь,
в нем воплотилось
начало, противоположное Сыну Божьему, он есть образ творения, каким оно не должно быть.
История человечества на земле есть трагедия бытия
в нескольких актах; она имеет
начало и конец, имеет неповторимые моменты внутреннего развивающегося действия;
в ней каждое явление и действие имеет единственную ценность.
Силой божественной любви Христос возвращает миру и человечеству утраченную
в грехе свободу, освобождает человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет человека Богу, утверждает
начало богочеловечности, как оно дано
в идее космоса.
Когда
в наше время
начинают говорить о реставрации древних, языческих религий, то охватывает ужас вечного возвращения.
Впрочем, возрождение языческое может иметь значение для возрождения христианского потому, что
в язычестве было объективно-космическое
начало церкви и правда язычества может быть противопоставлена субъективности протестантизма и духовного христианства.
В основе феодального строя лежало
начало личности, и последующее обмещанение и обуржуазивание мира стерло краски индивидуальности.
Протестантизм был не только разрывом с Церковью, но и здоровой реакцией против уклонов католичества, против вырождения Церкви; протестантизм пытался восстановить свободу Христову, которая была окончательно утрачена;
в протестантизме утверждалось личное
начало, которое лежало
в основе религии Христа.
Если
в католичестве было ложное, сбившееся с пути учение о церкви, хотя была сама Церковь, то
в протестантизме сама идея церкви
начала постепенно истребляться.
Религиозное сознание видит
в истории трагедию, которая имела
начало и будет иметь конец.
В XIII веке францисканцы проповедовали о трех эпохах — Отца, Сына и Духа Св., и эпоху Духа
начинали с св. Франциска.
Церковь освящает не христианское государство, а языческое государство, признает неизбежность
начала власти и закона против анархии и распада
в мире природном и благословляет власть на служение добру, никогда не благословляя злых деяний власти.
Принудительное государство, как и принудительное знание, нужны природному миру и природному человечеству, но эти принудительно-природные
начала не могут быть внесены
в церковь и
в веру.
Чистая мистика переживаний, мистика субъективная и духовная ниже мистики языческой,
в которой было
начало объективно-космическое.
Тогда Иоанн, который оставался
в стороне,
начнет свое священство Любви, будет жить
в душах новых пап».
Взаимное восполнение восточных и западных
начал, любовное слияние
в единой правде должно привести к более высокому, вселенскому типу религиозной жизни.
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? —
начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как
начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл
в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и
начните.
Ему бы
в Питер надобно // До Комитета раненых. // Пеш до Москвы дотянется, // А дальше как? Чугунка-то // Кусаться
начала!
Потупился, задумался, //
В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на Бога грех, // Несу мой крест с терпением, // Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «
Начинай!»