Неточные совпадения
— Вы столь высокого мнения о немцах? — проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович. Он
начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и
в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое.
— Я к вашим услугам, Николай Петрович; но куда нам до Либиха! Сперва надо азбуке выучиться и потом уже взяться за книгу, а мы еще аза
в глаза [Аза
в глаза не видать — значит не знать самого
начала чего-либо; аз — первая буква славянской азбуки.] не видали.
Он
начал появляться всюду, как только вышел
в офицеры.
— Извините, если я помешал, —
начал Павел Петрович, не глядя на нее, — мне хотелось только попросить вас… сегодня, кажется,
в город посылают… велите купить для меня зеленого чаю.
Он
начал с большим вниманием глядеть на нее
в церкви, старался заговаривать с нею. Сначала она его дичилась и однажды, перед вечером, встретив его на узкой тропинке, проложенной пешеходами через ржаное поле, зашла
в высокую, густую рожь, поросшую полынью и васильками, чтобы только не попасться ему на глаза. Он увидал ее головку сквозь золотую сетку колосьев, откуда она высматривала, как зверок, и ласково крикнул ей...
— Да, — заметил Николай Петрович, — он самолюбив. Но без этого, видно, нельзя; только вот чего я
в толк не возьму. Кажется, я все делаю, чтобы не отстать от века: крестьян устроил, ферму завел, так что даже меня во всей губернии красным величают; читаю, учусь, вообще стараюсь стать
в уровень с современными требованиями, — а они говорят, что песенка моя спета. Да что, брат, я сам
начинаю думать, что она точно спета.
— Опять иностранное слово! — перебил Базаров. Он
начинал злиться, и лицо его приняло какой-то медный и грубый цвет. — Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не
в наших привычках…
— Благодарствуйте, что сдержали слово, —
начала она, — погостите у меня: здесь, право, недурно. Я вас познакомлю с моей сестрою, она хорошо играет на фортепьяно. Вам, мсьё Базаров, это все равно; но вы, мсьё Кирсанов, кажется, любите музыку; кроме сестры, у меня живет старушка тетка, да сосед один иногда наезжает
в карты играть: вот и все наше общество. А теперь сядем.
Фифи радостно бросилась вон,
в надежде, что ее поведут гулять, но, оставшись одна за дверью,
начала скрестись и повизгивать. Княжна нахмурилась, Катя хотела было выйти…
В Базарове, к которому Анна Сергеевна очевидно благоволила, хотя редко с ним соглашалась, стала проявляться небывалая прежде тревога: он легко раздражался, говорил нехотя, глядел сердито и не мог усидеть на месте, словно что его подмывало; а Аркадий, который окончательно сам с собой решил, что влюблен
в Одинцову,
начал предаваться тихому унынию.
Аркадий
начал рассказывать и говорить о Базарове еще с большим жаром, с большим увлечением, чем
в тот вечер, когда он танцевал мазурку с Одинцовой.
— Скажи, —
начал Аркадий после небольшого молчания, — тебя
в детстве не притесняли?
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка
начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты,
в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломанный!
— Напоминает мне ваше теперешнее ложе, государи мои, —
начал он, — мою военную, бивуачную жизнь, перевязочные пункты, тоже где-нибудь этак возле стога, и то еще слава богу. — Он вздохнул. — Много, много испытал я на своем веку. Вот, например, если позволите, я вам расскажу любопытный эпизод чумы
в Бессарабии.
Но Василий Иванович, не оборачиваясь, только рукой махнул и вышел. Возвратясь
в спальню, он застал свою жену
в постели и
начал молиться шепотом, чтобы ее не разбудить. Однако она проснулась.
К довершению всего, мужики
начали между собою ссориться: братья требовали раздела, жены их не могли ужиться
в одном доме; внезапно закипала драка, и все вдруг поднималось на ноги, как по команде, все сбегалось перед крылечко конторы, лезло к барину, часто с избитыми рожами,
в пьяном виде, и требовало суда и расправы; возникал шум, вопль, бабий хныкающий визг вперемежку с мужскою бранью.
Бывает эпоха
в жизни молодых женщин, когда они вдруг
начинают расцветать и распускаться, как летние розы; такая эпоха наступила для Фенечки.
— Я должен извиниться, что мешаю вам
в ваших ученых занятиях, —
начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости), — но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени… не более.
— Напрасно ж ты уважал меня
в этом случае, — возразил с унылою улыбкою Павел Петрович. — Я
начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня
в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора нам отложить
в сторону всякую суету. Именно, как ты говоришь, станем исполнять наш долг; и посмотри, мы еще и счастье получим
в придачу.
— Это меня удивляет, —
начала она, — никогда сестра так не была расположена к вам, как именно теперь; гораздо больше, чем
в первый ваш приезд.
Аркадий ничего не ответил и отвернулся, а Катя отыскала
в корзинке еще несколько крошек и
начала бросать их воробьям; но взмах ее руки был слишком силен, и они улетали прочь, не успевши клюнуть.
Она
начала задумываться, отвечать рассеянно и предложила ему наконец перейти
в залу, где они нашли княжну и Катю.
Он перестал гулять
в одиночку и
начал искать общества; пил чай
в гостиной, бродил по огороду с Василием Ивановичем и курил с ним «
в молчанку»; осведомился однажды об отце Алексее.
— Что такое, господи! — пролепетала, выбегая из гостиной, старушка и, ничего не понимая, тут же
в передней упала к ногам Анны Сергеевны и
начала, как безумная, целовать ее платье.
— Меня вы забудете, —
начал он опять, — мертвый живому не товарищ. Отец вам будет говорить, что вот, мол, какого человека Россия теряет… Это чепуха; но не разуверяйте старика. Чем бы дитя ни тешилось… вы знаете. И мать приласкайте. Ведь таких людей, как они,
в вашем большом свете днем с огнем не сыскать… Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продает… мясник… постойте, я путаюсь… Тут есть лес…
— Ты нас покидаешь, ты нас покидаешь, милый брат, —
начал он, — конечно, ненадолго; но все же я не могу не выразить тебе, что я… что мы… сколь я… сколь мы… Вот
в том-то и беда, что мы не умеем говорить спичи! Аркадий, скажи ты.
Стоит взглянуть на него
в русской церкви, когда, прислонясь
в сторонке к стене, он задумывается и долго не шевелится, горько стиснув губы, потом вдруг опомнится и
начнет почти незаметно креститься…