Цитаты со словом «церковная»
И ложное смирение и самоограничение есть лишь слабость
церковного самосознания и самочувствия.
Философского, интеллектуального, теоретического характера нельзя открыть в
церковных догматах, его можно открыть в гностических ересях, всегда в большей или меньшей степени рационалистических.
Почти все ереси отвергали безумие и мистичность
церковных догматов и пытались выразить истину более разумно и рационально.
Монофизитство, конечно, рационалистичнее
церковного учения о соединении в Христе природы человеческой и божеской.
В
церковных догматах — всегда максимум мистики, максимум безумия, максимум антиномичности.
Безумная мистика
церковных догматов не побоялась утверждать Троичность Божества, дерзнула сказать об одном и том же в одно и то же время — один и три.
Весь ход человеческой культуры, все развитие мировой философии ведет к осознанию того, что вселенская истина открывается лишь вселенскому сознанию, т. е. сознанию соборному,
церковному.
Философия, т. е. раскрытие разумом вселенской истины, не может быть ни только индивидуальным, ни только человеческим делом, она должна быть делом сверхиндивидуальным и сверхчеловеческим, т. е. соборным, т. е.
церковным.
Лишь вселенскому
церковному сознанию раскрываются тайны жизни и бытия, лишь в приобщении к церковному разуму возможно истинное дерзновение, там лишь гарантия против всякого иллюзионизма и призрачности, там подлинный реализм, реализм мистический.
Философия должна быть
церковной, но это не значит, что она должна быть богословской или клерикальной.
Философия должна быть свободной, она и будет свободной, когда будет
церковной, так как только в Церкви — свобода, освобождение от рабства и необходимости.
Философия
церковная есть философия, приобщенная к жизни мировой души, обладающая мировым смыслом — Логосом, так как Церковь и есть душа мира, соединившаяся с Логосом.
Лишь
церковная философия восстанавливает эти пути.
Лишь
церковная философия в силах решить проклятые вопросы, лишь ей доступны проблемы свободы и зла, личности и мирового смысла, реализма и брачной тайны познания.
Язычество было
церковнее духовного христианства протестантизма, в нем была мистическая земля, мировая душа, были мистерии, которых нет уже в протестантизме с его ложной духовностью.
Церковный реализм, в котором непосредственно дано сущее, ближе к язычеству, чем к духовному христианству.
В соборном,
церковном опыте дано бытие, душа мира, мать-земля до рационалистического распадения на субъект и объект, до всякого отвлеченного знания.
Не о психологической или биологической гносеологии речь будет идти, а о гносеологии
церковной и космической.
Чтобы окончательно освободиться от психологизма и антропологизма, необходимо перейти к космической,
церковной гносеологии, утвердиться на почве соборного сознания.
Только гносеология не человеческого происхождения, только гносеология, открывающая действие Духа Божьего в философском познании, только такая соборная,
церковная гносеология, исходящая от изначальной данности Божественного Логоса в нас, может возвыситься над антропологическим и психологическим релятивизмом.
Гете был в глубочайшем смысле слова
церковнее, ближе к мировой душе, чем Кант, Фихте и Гегель, и потому осуществлял в своей жизни идеал цельного знания.
Вне
церковного опыта субъект и объект неизбежно остаются разорванными, разделенными и мышлением не могут быть воссоединены.
Неудача Шеллинга тем объясняется, что он пытался чисто философски утвердить тождество субъекта и объекта, в то время как тождество это должно быть сначала утверждено религиозно, а потом уже формулировано
церковной философией.
Точка зрения
церковного сознания должна быть открыто провозглашена философией.
Все твердые основы знания, устраняющие опасности релятивизма и скептицизма, даны в
церковном сознании, не в «сознании вообще» — призраке, выдуманном в кабинетах гносеологов, а в сознании церкви как сущего, как живой души мира, соединившейся с Логосом, в Софии.
Только
церковное сознание познает сущее, сущее не дано рассудочному и индивидуальному сознанию.
Мистическое и религиозное познание не менее общеобязательно и твердо, чем познание научное и рациональное, потому что растет из недр
церковного сознания и церковного разума.
Как раньше уже было установлено, мы исходим из того положения, что познание совершается в
церковном, соборном, вселенском, божественном сознании и разуме.
В
церковном сознании дано тождество субъекта и объекта, познающего и познаваемого, мышления и бытия.
В
церковном сознании всякое познание есть самопознание универсального бытия, переход его к светлому космосу.
Гносеология — биологична в смысле
церковной, соборной, вселенской биологии.
Истина заслуживается подвигом отречения от разума индивидуального во имя стяжания разума
церковного.
Рационализм и иррационализм, эти дети одной разорванности и разобщенности, побеждаются не слабосильным прагматизмом, а
церковной гносеологией, церковным сознанием.
Но разум — Логос живет и действует только в
церковном, соборном, вселенском сознании.
Но выход может быть только к
церковной гносеологии, к церковному сознанию.
Греческий реализм земли, реализм души мира перешел во вселенское
церковное сознание.
Лишь для
церковной гносеологии становится понятной та истина, что человек — микрокосм.
Только
церковная гносеология владеет тем соборным большим разумом, который одинаково живет в субъекте и объекте, в человеке и в мире.
Осмысливается эта тайна лишь в
церковном сознании.
Эти две вселенные — микрокосм и макрокосм — реально, бытийственно соприкасаются и сливаются лишь в церкви; лишь в
церковном разуме, церковном сознании совершается подлинное познание макрокосма.
Церковное сознание, церковный разум есть неосознанная предпосылка всякой гносеологии, для которой познание есть брак познающего с космосом, познающий имеет отношение к бытию и в бытии что-то совершает.
Разум
церковной веры есть цельный, органический разум, разум вселенский.
Бытие, жизнь духа даны изначально, даны сознанию первичному, не рационализированному, сознанию
церковному, разуму церковному.
Личность — тайна одного, брак — тайна двух,
церковное общество — тайна трех.
Католическое учение о
церковной иерархии с папой во главе было ложной религиозной антропологией и обнаруживало отсутствие подлинной религиозной антропологии — откровения богочеловечества, в котором Сам Христос есть Царь и Первосвященник и не имеет заместителей.
Католичество утверждало не божественную власть в мире, а власть человеческую, выданную за божественную (власть папы и
церковной иерархии), гуманизм требовал освобождения от лжи, снимал цепи и утверждал власть человеческую, ничем не прикрытую.
На этом покоится сама идея церкви и
церковного спасения.
Свободу совести защищает безрелигиозный, холодный к вере мир как формальное право, как одно из прав человека и гражданина; мир же
церковный, охраняющий веру, слишком часто и легко свободу совести отрицает и религиозной свободы боится.
Историческая
церковная действительность неустанно ставит вопрос, есть ли христианство путь свободы или путь принуждения?
В религиозной жизни все должно начинаться изнутри, от рождения к новой жизни, от свободы, любви и благодати жизни
церковной, а не извне, не от природного порядка.
Цитаты из русской классики со словом «церковная»
Ассоциации к слову «церковная»
Синонимы к слову «церковная»
Предложения со словом «церковный»
- Нам нравилось в этот день посещать церковную службу, во время которой красиво пел хор.
- Оттого, что им вовсе неизвестна история церковной жизни, а вместе с тем занятые собой, они дорожат своим.
- Прихожане, просветлённые молитвой и ангельским пением церковного хора, густой толпой выходят из храма.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «церковный»
Что (кто) бывает «церковной»
Значение слова «церковный»
ЦЕРКО́ВНЫЙ, -ая, -ое. 1. Связанный с церковью, с религией, с богослужением. Церковные книги. Церковная литература. Церковная музыка. Церковное учение. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ЦЕРКОВНЫЙ
Афоризмы русских писателей со словом «церковный»
- Карамзин из торной, ухабистой и каменистой дороги латино-немецкой конструкции, славяно-церковных речений и оборотов, и схоластической надутости выражения, вывел русский язык на настоящий и естественный ему путь, заговорил с обществом языком общества… заслуга великая и бессмертная!
- Сам необыкновенный язык наш есть ещё тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердях до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой, как жизнь, обогащаться ежеминутно, почерпая с одной стороны высокие слова из языка церковно-библейского, а с другой стороны выбирая на выбор меткие названья из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям, имея возможность таким образом в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека, язык, который сам по себе уже поэт и который недаром был на время позабыт нашим лучшим обществом: нужно было, чтобы выболтали мы на чужеземных наречьях всю дрянь, какая ни пристала с чужеземным образованием, чтобы все те неясные к нам вместе звуки, неточные названья вещей — дети мыслей невыяснившихся и сбивчивых, которые потемняют языки, — не посмели бы помрачить младенческой ясности нашего языка и возвратились бы к нему, уже готовые мыслить и жить своим умом, а не чужеземным. Всё это еще орудия, ещё материалы, ещё глыбы, ещё в руде дорогие металлы, из которых выкуется иная, сильнейшая речь.
- В старом славянском языке все-таки есть веские, добротные и образные слова, но необходимо различать их язык церковной догматики и проповеди от языка поэзии.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно