Цитаты со словом «мистика»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
В основе «философии свободы» лежит деление на два типа мироощущения и мироотношения — мистический и магический. Мистика пребывает в сфере свободы, в ней — трансцендентный прорыв из необходимости естества в свободу божественной жизни. Магия еще пребывает в сфере необходимости, не выходит из заколдованности естества. Путь магический во всех областях легко становится путем человекобожеским. Путь же мистический должен быть путем богочеловеческим. Философия свободы есть философия богочеловечества.
Наука вообще, в частности историческая науки, дает превосходные исследования о религии, о мистике, о Пифагоре, например, или о бл. Августине.
Мало кто уже дерзает писать так, как писали прежде, писать что-то, писать свое, свое не в смысле особенной оригинальности, а в смысле непосредственного обнаружения жизни, как то было в творениях бл. Августина, в писаниях мистиков, в книгах прежних философов.
Теперь пишут исследования о былых мистиках, о былых метафизиках, о Платоне, о Скотте Эригене, о Мейстере Эккерте, о Якове Бёме и о св. Терезе.
А сама мистика, сама метафизика, сам опыт религиозный?
У учителей церкви, у средневековых мистиков была посвященность в тайны христианства, было приобщение к таинственным реальностям.
Даже Шеллинг, который пытался вырваться из заколдованного круга рационалистического идеализма к конкретному бытию и мистике, даже Шеллинг бессилен был справиться с этими проблемами.
В церковных догматах — всегда максимум мистики, максимум безумия, максимум антиномичности.
Безумная мистика церковных догматов не побоялась утверждать Троичность Божества, дерзнула сказать об одном и том же в одно и то же время — один и три.
Безумная мистика Церкви дерзала сказать, что Христос был и совершенным человеком и совершенным Богом, что обе природы были в Нем совершенно соединены, что воля человеческая была в Нем претворена в волю Пославшего Его; рационалистические ереси всегда говорили, что Христос был только Бог, а человеческая природа была в Нем призрачна или что Христос был только человек, что воля в Христе была лишь одна.
Религия и мистика есть корень философии, ее жизненная основа.
Лютер был еще взбунтовавшимся католиком и подлинным мистиком.
Но на том же основании, на котором Кант не признается рационалистом, рационалистами должны быть признаны Эккерт и Бёме, блаженный Августин и Скотт Эригена, католики и православные, все верующие в Церковь и все, все те, кого в истории принято называть мистиками.
Именно те, которые переносят веру и мистику исключительно в субъективную действительность человеческого духа, те, которые отрицают мистическую реальность бытия и пути соединения с ней, отрицают чудесную тайну преосуществления в мире объективном, в мировой душе, те должны быть признаны рационалистами.
Мистиками остаются те, которые всегда ими были, те, для которых вера выше знания и разумом не ограничивается, для которых таинства и чудеса реальны и объективны.
Номиналисты обычно рационалисты, реалисты обычно мистики.
Рационалисты те, для кого утрачено реальное содержание и реальный смысл слов и понятий, мистики те, для кого слова и понятия полны живого, реального содержания и смысла.
Субъективная мистика не есть мистика подлинная, она иллюзорна, только объективная мистика — мистика подлинная.
О. Конт был не только верующий по своей психологической природе, но и настоящий мистик: он верил в человечество, которое сближалось для него с вечной женственностью христианской мистики, и кончил построением позитивной религии человечества с культом, напоминающим католичество.
Ведь слишком ясно, что эмпиризм признает только опыт в рациональных пределах, к опыту же не рациональному он относится отрицательно, как к мистике.
Знаменательно, что Джемс, трезвый англосаксонец, признает за опытом святых и мистиков такой же фактический характер, как и за всяким другим опытом.
Есть ограниченный разум, рассудок, разум рационалистов, и есть разум божественный, разум мистиков и святых.
Настоящими эмпириками и рационалистами, т. е. защитниками полноты опыта и вселенскости разума, должны быть признаны мистики и святые.
Иррациональные переживания — этот предел «критицизма», — которые иные произвольно называют мистикой, есть темный хаос, в котором ничего нельзя узнать и назвать.
Развращающая власть словесности над философией, номинализма над реализмом тогда лишь будет побеждена, когда будет восстановлена непосредственная мистика слов, не магия слов, всегда заколдовывающая; а мистика слов, всегда освобождающая.
Мистика языка должна преодолеть кошмар формальной логики и номинальной словесности.
Только чистое «переживание» не рационализировано, только в неизреченном и необъективированном «переживании» есть «мистика».
Но эта чистая, свободная «мистика переживаний», которую, кстати сказать, признают решительно все, все позитивисты и рационалисты, оказывается самым ужасным рабством.
Мистика переживаний, которую любезно и либерально разрешают, ни в чем не может выразиться.
В качестве мистики я ничего не могу делать, ничего говорить, ничего писать.
Вся культура развивается из культа, это исторически и научно установлено; культ же есть объективирование религиозной мистики, и в нем нет никакой рационализации.
У риккертианцев получается очень смешной вывод: все мистики, те мистики, которых знает история, все эти Эккерты, Бемы, Сведенборги, Баадеры, Соловьевы, все они оказываются рационалистами.
Те, которые писали мистические книги, совершали мистические действия, те не мистики, а вот мистики те, которые никогда ни в чем не выражали своей мистики, ни в словах, ни в действиях, у которых мистика оставалась в сфере чистого «переживания».
И святые — не мистики, у них мистика всегда ведь в чем-то выражалась, раскрывалась, объективировалась, т. е. рационализировалась.
А вот те, которых мы знаем как явных рационалистов и позитивистов, те, у кого жизнь не была реализацией и объективацией мистики, те, вероятно, настоящие мистики.
Может быть, Риккерт и Коген или даже Маркс и Спенсер — настоящие чистые мистики; у них ведь, наверное, есть «иррациональные переживания», и они ни в чем этих иррациональных переживаний не выразили, не объективировали и не реализовали, т. е. не убили своей мистики рационализированием.
Мистик тот, о ком даже и догадаться нельзя, что он мистик, и рационалист тот, кто является нам мистиком.
Мистики те, которые живут мистикой, страдают мистикой, готовы всем пожертвовать для того, чтобы мистику объективировать и реализовать в мировой и исторической жизни.
Тот лишь мистик, кто любит мир иной, божественный, и не мистик — слишком любящий мир этот.
О рационализме и нерационализме в метафизике нужно предоставить судить мистикам.
Рационализм есть болезнь и расстройство, мистика есть здоровье и нормальность.
Этой истине учили мистики всех времен.
Наука говорит правду о «природе», верно открывает «закономерность» в ней, но она ничего не знает и не может знать о происхождении самого порядка природы, о сущности бытия и той трагедии, которая происходит в глубинах бытия, это уже в ведении не патологии, а физиологии — учения о здоровой сущности мира, в ведении метафизики, мистики и религии.
Но неоромантики, декаденты, символисты, мистики восстали против всякого закона, против всякого объективизма, против всякого обращения к универсальному целому; они интересуются исключительно субъективным и индивидуальным; оторванность от вселенского организма, произвольность и иллюзорность возводят в закон новой, лучшей жизни.
У более тонких натур критицизм неизбежно переходит в солипсизм, субъективный идеализм переходит в иррациональную мистику.
Дух дышит, где хочет, и гностический дар великих философов и мистиков был дар боговдохновенный.
Глубоким представляется учение Мейстера Эккерта [Эккерт был мистиком огромной силы, но он был пантеист, превратил христианство в религию отвлеченной духовности и явился мистическим истоком протестантизма.] о Перво-Божестве (Gottheit), которое глубже и изначальнее Бога (Gott).
Мистика, как всегда, была лишь переходным состоянием; она предшествовала эпохе сильного религиозного света, которого в самой мистике еще не было.
Протестантизм в начале своем был мистичен, [Германская мистика и есть то, что было великого и вечного в протестантизме.] но не имел в себе творческих религиозных сил, нес с собой лишь отрицательную правду и в дальнейшем своем развитии перешел в рационализм.
В конце XIX века появляются Ницше, декадентство и безрелигиозная мистика.
Неточные совпадения
Путем этим шли все мыслители-мистики; шел, наприм., близкий мне по духу Франц Баадер.
У рационалистов и метафизика будет рационалистическая, но метафизика никогда не была рационалистической у мыслителей религиозных, у мыслителей-мистиков, прикасающихся к живой сущности бытия.
Соловьевым и другими философами-мистиками.
Цитаты из русской классики со словом «мистика»
Но квиетизм можно найти и в буддийской нирване, и в стоической апатии, и в неоплатонической мистике Единого и эманации, и в сирийской аскезе, отрицавшей человека как грех, и у Экхарта с его монистической мистикой тождества, для которой самое существование человека есть падение, и даже у К. Барта с его перенесением реализации христианства исключительно в эсхатологическую перспективу.
Там есть и религия, и мистика, и метафизика, и романтическое искусство, там есть созерцание и мечтательность.
Баадер и Вл. Соловьев насыщены антропологическим и конкретным духом мистики Каббалы и Я. Бёме, а не отвлеченным и безо́бразным духом негативной мистики Индии, Плотина и Экхардта, чисто арийским духом.
4.] и мистику, наконец, в новейшей философии оно пробивается в натурфилософии Шеллинга, в теории бессознательного у Гартмана, в учении Фехнера, Лотце, в философии Вл. Соловьева.
У меня всегда была большая чуткость ко всем направлениям и системам мысли, особенно к тоталитарным, способность вживаться в них. Я с большой чуткостью мог вжиться в толстовство, буддизм, кантианство, марксизм, ницшеанство, штейнерианство, томизм, германскую мистику, религиозную ортодоксию, экзистенциальную философию, но я ни с чем не мог слиться и оставался самим собой.
Синонимы к слову «мистика»
Предложения со словом «мистика»
- Чёрт! Он никогда не думал, что люди настолько похожи на свои знаки! Прямо мистика какая-то…
- Мы также рассмотрим шифры, которые станут нашим путеводителем в загадочный мир мистики и философии.
- К тому же, ещё в глубокой древности чай использовали, а многие любители мистики используют и по сей день, для гаданий.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «мистика»
Какой бывает «мистика»
Значение слова «мистика»
МИ́СТИКА, -и, ж. 1. Вера в существование сверхъестественных, фантастических сил, с которыми особым таинственным образом якобы связан и может общаться человек. Средневековая мистика. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «мистика»
- Я вовсе не религиозный человек и не мистик. Я реалист, и если есть что-нибудь туманное во мне для реалиста, то это романтика, но романтика не старого нежного и дамообожаемого уклада, а самая настоящая земная, которая скорей преследует авантюристические цели в сюжете, чем протухшие настроения о Розах, Крестах и всякой прочей дребедени.
- Знание есть вечный памятник борьбы между талантливой ложью (мистика) и бездарной правдой (рационализм)…
- (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «мистика»
МИ́СТИКА, -и, ж. 1. Вера в существование сверхъестественных, фантастических сил, с которыми особым таинственным образом якобы связан и может общаться человек. Средневековая мистика.
Все значения слова «мистика»Предложения со словом «мистика»
Чёрт! Он никогда не думал, что люди настолько похожи на свои знаки! Прямо мистика какая-то…
Мы также рассмотрим шифры, которые станут нашим путеводителем в загадочный мир мистики и философии.
К тому же, ещё в глубокой древности чай использовали, а многие любители мистики используют и по сей день, для гаданий.
- (все предложения)