Неточные совпадения
То, что совершалось в недрах
русского духа, перестанет уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым,
станет мировым и общечеловеческим, не восточным только, но и западным.
Но антиномия
русского бытия должна быть перенесена внутрь
русской души, которая
станет мужественно-жертвенной, в себе самой изживающей таинственную свою судьбу.
И если отрадно иметь писателя, столь до конца
русского, и поучительно видеть в нем обнаружение
русской стихии, то и страшно
становится за Россию, жутко
становится за судьбу России.
В розановской стихии есть вечная опасность, вечный соблазн
русского народа, источник его бессилия
стать народом мужественным, свободным, созревшим для самостоятельной жизни в мире.
Исторические инстинкты и историческое сознание у
русских интеллигентов почти так же слабы, как у женщин, которые почти совершенно лишены возможности
стать на точку зрения историческую и признать ценности исторические.
Статья вращается вокруг вечной темы
русских размышлений, вокруг проблемы Востока и Запада.
Смирение
русского человека
стало его самосохранением.
Государство должно
стать внутренней силой
русского народа, его собственной положительной мощью, его орудием, а не внешним над ним началом, не господином его.
Культура же должна
стать более интенсивной, активно овладевающей недрами и пространствами и разрабатывающей их
русской энергией.
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы,
русские,
станем активными в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Русский народ вступает в новый исторический период, когда он должен
стать господином своих земель и творцом своей судьбы.
Святость остается для
русского человека трансцендентным началом, она не
становится его внутренней энергией.
Русский человек совсем и не помышляет о том, чтобы святость
стала внутренним началом, преображающим его жизнь, она всегда действует на него извне.
В России машина может сыграть совсем иную роль, может
стать орудием
русского духа.
Русская политика относительно Польши давно уже
стала историческим пережитком, она связана с далеким прошлым и не дает возможности творить будущее.
Сартр в своих
статьях о литературе иногда говорит то, что в России в 60-е годы говорили
русские критики Чернышевский, Добролюбов, Писарев, но выражает это в более утонченной форме.
— Я… я не то что… За невозможностию быть
русским стал славянофилом, — криво усмехнулся он, с натугой человека, сострившего некстати и через силу.
Вот Стрибожьи вылетели внуки — // Зашумели ветры у реки, // И взметнули вражеские луки // Тучу стрел на русские полки. // Стоном стонет мать-земля сырая, // Мутно реки быстрые текут, // Пыль несется, поле покрывая. // Стяги плещут: половцы идут! // С Дона, с моря с криками и с воем // Валит враг, но, полон ратных сил, //
Русский стан сомкнулся перед боем // Щит к щиту — и степь загородил.
Длиннота происходит оттого, что часто бесконечным перифразом объясняется то, что можно бы обозначить просто одним словом; но в том-то и беда, что эти слова, весьма обыкновенные в других европейских языках,
русской статье дают обыкновенно такой вид, в котором она не может явиться пред публикой.
Пока у меня были деньги, я жила весьма уединенно, почти никуда не выходила и ни с кем не была знакомя; но когда
русские стали осаждать город, когда хлеб сделался вдесятеро дороже и все деньги мои вышли, я решилась прибегнуть к великодушию единоземцев покойного моего мужа.
Близ рубежа чужой земли // Аулы мирные цвели, // Гордились дружбою взаимной; // Там каждый путник находил // Ночлег и пир гостеприимный; // Черкес счастлив и волен был. // Красою чудной за горами // Известны были девы их, // И старцы с белыми власами // Судили распри молодых, // Весельем песни их дышали! // Они тогда еще не знали // Ни золота, ни
русской стали!
Неточные совпадения
Он настаивал на том, что
русский мужик есть свинья и любит свинство, и, чтобы вывести его из свинства, нужна власть, а ее нет, нужна палка, а мы
стали так либеральны, что заменили тысячелетнюю палку вдруг какими-то адвокатами и заключениями, при которых негодных вонючих мужиков кормят хорошим супом и высчитывают им кубические футы воздуха.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на
статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В
статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
В чем состояла особенность его учения, Левин не понял, потому что и не трудился понимать: он видел, что Метров, так же как и другие, несмотря на свою
статью, в которой он опровергал учение экономистов, смотрел всё-таки на положение
русского рабочего только с точки зрения капитала, заработной платы и ренты.
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится
русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт
стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется; а кольчуга — такая, как твоя, нипочем.
Заметив и сам, что находился не в надежном состоянии, он
стал наконец отпрашиваться домой, но таким ленивым и вялым голосом, как будто бы, по
русскому выражению, натаскивал клещами на лошадь хомут.