Неточные совпадения
Мир вступит в такое измерение своего исторического бытия, что эти старые
категории будут уже неприменимы.
Неужели мировые события, исключительные в мировой истории, ничему нас не научат, не приведут к рождению нового сознания и оставят нас в прежних
категориях, из которых мы хотели вырваться до войны?
Привычные
категории мысли русской интеллигенции оказались совершенно непригодны для суждения о таких грандиозных событиях, как нынешняя мировая война.
Многие традиционно настроенные русские интеллигенты, привыкшие все оценивать по своим отвлеченно-социологическим и отвлеченно-моралистическим
категориям, почувствовали растерянность, когда от них потребовалась живая реакция на мировые события такого масштаба.
И это объясняется прежде всего тем, что традиционное сознание интеллигенции никогда не было обращено к исторически-конкретному, всегда жило отвлеченными
категориями и оценками.
Оно всегда оперировало отвлеченными
категориями социологии, этики или догматики, подчиняло историческую конкретность отвлеченно-социологическим, моральным или догматическим схемам.
Задачи исторические, всегда конкретные и сложные, мы любили решать отвлеченно-социологически, отвлеченно-морально или отвлеченно-религиозно, т. е. упрощать их, сводить к
категориям, взятым из других областей.
Русское сознание имеет исключительную склонность морализировать над историей, т. е. применять к истории моральные
категории, взятые из личной жизни.
Можно и должно открывать моральный смысл исторического процесса, но моральные
категории истории существенно отличаются от моральных
категорий личной жизни.
К таким реальностям и ценностям принадлежит национальность, которая есть
категория конкретно-историческая, а не отвлеченно-социологическая.
А всемирную историю нельзя втиснуть ни в какие отвлеченно-социологические или отвлеченно-моральные
категории, она знает свои оценки.
Традиционное применение русской интеллигенции отвлеченно-социологических
категорий к исторической жизни и историческим задачам всегда было лишь своеобразной и прикрытой формой морализирования над историей.
Когда разразилась война, то многие русские интеллигенты делали попытки оценить ее с точки зрения интересов пролетариата, применить к ней
категории социологической доктрины экономического материализма или социологической и этической теории народничества.
Мысль не работает над новыми явлениями и темами, не проникает в конкретность мировой жизни, а упрощенно применяет свои старые схемы, свои сокращенные
категории, социологические, моральные или религиозные.
Нужно начать мыслить не по готовым схемам, не применять традиционные
категории, а мыслить творчески над раскрывающейся трагедией мировой истории.
Народ не есть социальная
категория, и социальные противоположения лишь мешают осознанию народности.
Космополитизм и философски и жизненно несостоятелен, он есть лишь абстракция или утопия, применение отвлеченных
категорий к области, где все конкретно.
И мы должны творить конкретную русскую жизнь, ни на что не похожую, а не отвлеченные социальные и моральные
категории.
Никакие готовые, традиционные
категории мысли не годны для решения этих вопросов.
Но наша национальная мысль очень мало об этом думает или думает по старым шаблонам, по привычным
категориям.
Мы привыкли оперировать исключительно
категориями моральными или социологическими, не конкретными, а отвлеченными.
Применение отвлеченных социологических
категорий разделяет, а не соединяет, злоупотребление же моральными заподазриваниями и моральным осуждением окончательно разобщает и приводит к распадению, как бы на две расы.
Такого обращения к истории у нас до сих пор почти не было, и нам не хватало соответствующих
категорий для мышления над историей и ее задачами.
Мещанство — метафизическая, а не социальная
категория.
Со стороны чувственности, как эстетической
категории, немцы совсем не приемлемы и не переносимы.
Это — чисто моральная оценка войны, перенесение моральных
категорий личной жизни на историческую жизнь народов.
Начали на скорую руку строить оправдания войны и применили самый элементарный прием — перенесение на мировую борьбу народов привычных
категорий нравственной жизни личности.
К столкновению индивидуальностей не применима
категория справедливости.
Для чисто моралистической точки зрения, переносящей на историческую действительность моральные
категории личной жизни, не существует исторических задач и ценностей жизни исторической, как самостоятельной сферы.
Но политика их есть сплошное применение абсолютного к относительному, абсолютизация относительных и материальных вещей этого мира, пользование отвлеченными
категориями для конкретной действительности.
Более всего не терпят людей самостоятельной и оригинальной мысли, не вмещающихся ни в какие привычные рутинные
категории.
У нас часто убивают людей посредством приклеивания ярлыков — «реакционер», «консерватор», «оппортунист» и т. п., хотя, может быть, за этим скрывается более сложное и оригинальное явление, неопределимое обычными
категориями.
Если велика власть инерции и привычных, заученных
категорий в обывательских кругах, то там это понятно и простительно.
Огромная масса людей принимает на веру слова и
категории, выработанные другими, вампирически живет чужим опытом.
Причинность есть
категория, применимая лишь к миру феноменов и совершенно неприменимая к миру ноуменальному.
Самое глубокое противоположение есть противоположение не капитализму, как экономической
категории, а буржуазности, как
категории духовной и моральной.
Неточные совпадения
— Но нигде в мире вопрос этот не ставится с такою остротой, как у нас, в России, потому что у нас есть
категория людей, которых не мог создать даже высококультурный Запад, — я говорю именно о русской интеллигенции, о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга, пытки, виселица, — не спеша говорил этот человек, и в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.
— Но есть еще
категория людей, которых я боюсь, — продолжал он звонко и напористо.
«За внешней грубостью — добрая, мягкая душа. Тип Тани Куликовой, Любаши Сомовой, Анфимьевны. Тип человека, который чувствует себя созданным для того, чтоб служить, — определял он, поспешно шагая и невольно оглядываясь: провожает его какой-нибудь субъект? — Служить — все равно кому. Митрофанов тоже человек этой
категории. Не изжито древнее, рабское, христианское. Исааки, как говорил отец…»
— Постой, ты смешиваешь понятия; надо разделить по родам и
категориям: «удобнее и покойнее», с одной стороны, и «веселее и счастливее» — с другой. Теперь и решай!
Мимо везли на буйволах разные клади: видно, буйволы, насчет езды по жаре, не входили в одну
категорию с лошадьми.