Неточные совпадения
Немцы, англичане, французы — шовинисты и
националисты в массе, они полны национальной самоуверенности и самодовольства.
Интеллигенты-отщепенцы в известном смысле были более национальны, чем наши буржуазные
националисты, по выражению лица своего похожие на буржуазных
националистов всех стран.
И славянофилы не были
националистами в обычном смысле этого слова.
Достоевский прямо провозгласил, что русский человек — всечеловек, что дух России — вселенский дух, и миссию России он понимал не так, как ее понимают
националисты.
Наши
националисты и наши космополиты находятся во власти довольно низких понятий о национальности, они одинаково разобщают бытие национальное с бытием единого человечества.
Нельзя быть врагом единства человечества во имя национальности в качестве
националиста.
Трудно было бы открыть мессианскую идею в национализме «Нового Времени» или наших думских
националистов.
Такого рода
националистам всякий мессианизм со своим безумием и жертвенностью должен представляться не только враждебным, но и опасным.
Националисты — трезвые, практические люди, хорошо устраивающиеся на земле.
У наших
националистов официальной марки, как старой формации, так и новейшей западной формации, уж во всяком случае меньше русского мессианского духа, чем у иных сектантов или иных анархистов, людей темных по своему сознанию, но истинно русских по своей стихии.
Поразительно, до чего неверующими в России были всегда наши
националисты.
Славянофилов же нельзя даже назвать мессианистами в строгом смысле слова, они скорее
националисты, и по сознанию своему они стоят многими головами ниже польских мессианистов, которые должны быть признаны первыми провозвестниками славянской идеи.
Слова
националистов взвешены на весах истории.
Неточные совпадения
Я заметил ему, что немцы — страшные
националисты, что на них наклепали космополитизм, потому что их знали по книгам. Они патриоты не меньше французов, но французы спокойнее, зная, что их боятся. Немцы знают невыгодное мнение о себе других народов и выходят из себя, чтоб поддержать свою репутацию.
Что за хаос! Прудон, освобождаясь от всего, кроме разума, хотел остаться не только мужем вроде Синей Бороды, но и французским
националистом — с литературным шовинизмом и безграничной родительской властью, а потому вслед за крепкой, полной сил мыслью свободного человека слышится голос свирепого старика, диктующего свое завещание и хотящего теперь сохранить своим детям ветхую храмину, которую он подкапывал всю жизнь.
Я не
националист, но русский патриот.
Он был всем: консерватором и анархистом,
националистом и коммунистом, он стал фашистом в Италии, был православным и католиком, оккультистом и защитником религиозной ортодоксии, мистиком и позитивным ученым.
Идеалисты-славянофилы тоже перерождаются в более жесткий тип консерваторов-националистов.