Неточные совпадения
В русском народе и русском
обществе должна пробудиться производящая и созидающая энергия.
Творческое движение идей не вызывает к себе сколько-нибудь сильного интереса
в широких кругах русского интеллигентного
общества.
Должно начаться
в народе и
обществе духовно-культурное всеславянское движение, и
в конце концов это движение окажет влияние и на нашу политику, получившую такое тяжелое наследие от прошлого.
Она существует лишь для
общества,
в котором сильны свинцовые инстинкты.
Это и обнаруживается
в моменты хаотизации и анархизации
общества.
В общественной жизни все ведь —
в силе,
в энергии духа,
в характере людей и
обществ,
в их воле,
в их творческой мысли, а не
в отвлеченных принципах, формулах и словах, которым грош цена.
Многие думают, что главная беда России
в том, что русское
общество недостаточно либерально или радикально, и ждут многого от поворота нашего
общества влево
в традиционном смысле этого слова.
Наше
общество — либеральное и левое, но этот либерализм и эта левость — бессильны и выражаются по преимуществу
в оппозиционной настроенности или негодовании.
Восстановление смысла слов, правдивого, реального и полновесного употребления слов ведет к тому сознанию, что
общество наше должно не переодеться, хотя бы
в самый радикальный костюм, не покровы переменить, а действительно переродиться, изменить ткань свою.
В широких кругах русской интеллигенции и русского передового
общества демократические идеи и идеологии принимались, как само собой разумеющаяся правда.
Можно сказать, что существование Бога есть хартия вольностей человека, есть внутреннее его оправдание
в борьбе с природой и
обществом за свободу.
Только
в наше время техника приобретает детерминирующую власть над человеком и человеческими
обществами и возникает тип технической цивилизации.
Человек
в своей исторической судьбе проходит не только через радикальные изменения социальной жизни, которые должны создать новую структуру
общества, но и через радикальное изменение отношения к жизни космической.
Иногда он
в гораздо большей степени чувствует себя поставленным перед
обществом, чем перед космосом, и гораздо больше чувствует власть
общества, а не власть природы.
Извне, из объекта человеческая личность есть лишь малая часть
общества, изнутри, из субъекта
общество есть часть человеческой личности, ее социальная сторона, подобно тому, как космос есть часть человеческой личности, как малой вселенной, заключающей
в себе все.
В действительности неотъемлемые права человека, устанавливающие границы власти
общества над человеком, определяются не природой, а духом.
Христианство некогда совершило величайшую духовную революцию, оно духовно освободило человека от неограниченной власти
общества и государства, которая
в античном мире распространялась и на религиозную жизнь.
Оно открыло
в человеке духовное начало, которое не зависит от мира, от природы и
общества, зависит от Бога.
Организация
общества,
в котором всегда большая доля необходимости, не есть создание коммюнотарности.
Главная же причина кризиса христианства и кризиса
общества и упадка веры —
в понимании христианства исключительно как религии личного спасения.
Только новое сознание
в христианстве, только понимание его как религии не только личного, но и социального и космического преображения, т. е. усиление
в христианском сознании мессианства и пророчества, может привести к разрешению мучительной проблемы отношений человека и
общества.
Проблема отношения человека и
общества очень обострилась из-за роли, которую играет социализм
в мировой жизни.
Революционность
в социальной борьбе за новое
общество определяется обычно не по социальному идеалу, и не по духовному и моральному изменению людей, создающих новое
общество, а по средствам, которые применяются
в борьбе, по степени применения насилия.
Коммунистическая утопия, например, утопия Кампанеллы или Кабэ, рисовала идеальный строй,
в котором не оставалось места для свободы и организация
общества была тиранической.
Верно же понятый дуализм царства Кесаря и царства Божьего, духа и природы, духа и организованного
в государство
общества, может обосновать свободу.
Глубина проблемы
в том, что дух не может зависеть от природы и
общества и определяться ими.
В жизни государств и
обществ таковы: миф монархии — о суверенитете власти монарха, миф о демократии — о суверенитете власти народа (volonté génerale), миф коммунизма — о суверенитете власти пролетариата.
Гегель совершенно абсолютизировал государство, как воплощение духа, а это повлияло на абсолютизацию
общества в марксизме.
Нужно решительно признать, что
в христианстве не было откровения об
обществе.
Создано было капиталистическое
общество XIX
в.,
в котором не было никакого равенства и еще менее братства.
Революция
в глубоком смысле слова, если она не есть только перемена одежды, как слишком часто бывает, есть целостное, интегральное изменение человека и человеческого
общества.
Духовная аристократия будет и
в бесклассовом
обществе.
Эти основоположные
в жизни
общества ценности располагают географически: Советская Россия за социальную справедливость, Америка за свободу.
Но все это совсем не означает, что
в организации человеческого
общества необходимо или отказаться от свободы, или отказаться от справедливости.
Вопрос очень осложняется еще тем, что имеют
в виду не только справедливое
общество,
в котором не будет эксплуатации человека человеком, а братское, коммюнотарное
общество.
В этом причина того, что революции не приводят обыкновенно к созданию нового свободного
общества и всегда заключают
в себе возврат к старому
обществу.
В демократиях капиталистических деньги и подкупленная печать могут править
обществом и лишать реальной свободы, между тем как декларация прав человека и гражданина имела религиозные истоки, она родилась
в утверждении свободы совести реформацией.
Вне этой истины свободы нет, вне ее есть ложь, ложная формальная свобода, утверждаемая
в капиталистических
обществах».
Очень труден и драматичен вопрос об отношении двух великих символов
в жизни
общества: символа «хлеба» и символа «свободы».
В действительности мы видим, что неизбежность социального переустройства
общества сопровождается уменьшением свободы, не только экономической и политической, но и интеллектуальной и духовной.
Если
в буржуазном капиталистическом
обществе мнение людей определялось их собственностью и материальным положением, то это менее всего значит, что это мнение было индивидуальным и персональным.
Внешних признаков для соборности не существует, они существуют для организации
в государстве и
обществе.
Но единственное оправдание социализма заключается
в том, что он хочет создать
общество,
в котором ни один человек не будет объектом и вещью, каждый будет субъектом и личностью.
В марксизме есть две тенденции — тенденция к объективации и отчуждению человека
в коллектив, и тенденция к субъективизму, к освобождению труда и трудящихся от власти
общества, к гуманизации
общества.
Весь положительный пафос Маркса был связан с его верой
в то, что человек, социальный человек, овладеет миром, миром необходимости, организует новое
общество, прекратит образовавшуюся анархию во имя блага людей, во имя их возрастающей силы.
Может быть, самое большое противоречие марксизма заключается
в том, что он признает телеологию, разумный характер исторического процесса, смысл истории, который должен реализоваться
в грядущем
обществе.
Это
в сущности есть отрицание свободы, которая всегда связана с существованием духовного начала, не детерминированного ни природой, ни
обществом.
Марксизм
в значительной степени хочет быть разоблачением иллюзий сознания, отражающих экономическое рабство человека и классовую структуру
общества.
С этой точки зрения
в сущности вся духовная культура прошлого оказывается иллюзией сознания, отражающей экономическую структуру
общества.
Субъекту принадлежит примат над
обществом, но сознание субъекта предполагает первоидеи, первосотворенные Богом, которые не перед субъектом, а за ним,
в глубине.