Неточные совпадения
Я знал, что
в русском народе и
в русской интеллигенции скрыты
начала самоистребления.
Очень характерно, что
в русской истории не было рыцарства, этого мужественного
начала.
С этим связано недостаточное развитие личного
начала в русской жизни.
И она превратилась
в самодовлеющее отвлеченное
начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни.
Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного
начала в русском народном характере.
В ней слабо развито личное религиозное
начало; она боится выхода из коллективного тепла
в холод и огонь личной религиозности.
Загадочная антиномичность России
в отношении к национальности связана все с тем же неверным соотношением мужественного и женственного
начала, с неразвитостью и нераскрытостью личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее.
Мужественное
начало всегда ожидается извне, личное
начало не раскрывается
в самом русском народе.
В терминах философских это значит, что Россия всегда чувствует мужественное
начало себе трансцендентным, а не имманентным, привходящим извне.
Из этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой России,
в ее духовной глубине мужественного, личного, оформляющего
начала, овладение собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания.
Исключительное господство восточной стихии
в России всегда было рабством у женственного природного
начала и кончалось царством хаоса, то реакционного, то революционного.
Это все та же разобщенность мужественного и женственного
начала в недрах русской стихии и русского духа.
Во имя этой любви, во имя припадания к лону матери отвергалось
в России рыцарское
начало.
В России
в силу религиозного ее характера, всегда устремленного к абсолютному и конечному, человеческое
начало не может раскрыться
в форме гуманизма, т. е. безрелигиозно.
Когда я вдруг
начал чувствовать, что не только „боюсь“, но и обворожен ими, зачарован странным очарованием, которое только один раз — вот этот — испытал
в жизни.
Кто написал гениальную хулу на Христа «об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах мира», кто почувствовал темное
начало в Христе, источник смерти и небытия, истребление жизни, и противопоставил «демонической» христианской религии светлую религию рождения, божественное язычество, утверждение жизни и бытия?
В русской интеллигенции пробудились инстинкты, которые не вмещались
в доктрины и были подавлены доктринами, инстинкты непосредственной любви к родине, и под их жизненным воздействием
начало перерождаться сознание.
В русской политической жизни,
в русской государственности скрыто темное иррациональное
начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддается никаким рациональным объяснениям.
Действие этого иррационального
начала создает непредвиденное и неожиданное
в нашей политике, превращает нашу историю
в фантастику,
в неправдоподобный роман.
Но А. Д. Самарин столкнулся с темным, иррациональным
началом в церковной жизни,
в точке скрепления церкви и государства, с влияниями, которые не могут быть даже названы реакционными, так как для них нет никакого разумного имени.
Хлыстовство, как
начало стихийной оргийности, есть и
в нашей церковной жизни.
В ней есть вечные мистические реакции против всякой культуры, против личного
начала, против прав и достоинства личности, против всяких ценностей.
Но
в хлыстовской стихии, разлитой
в разных формах по русской земле, есть и темное и грязное
начало, которого нельзя просветить.
Вырождается и приходит к концу какое-то темное
начало в русской стихии, которая вечно грозила погромом ценностей, угашением духа.
Романтическое движение на Западе возникло тогда, когда буржуазия была еще
в самом
начале своего жизненного пути, когда ей предстояло еще целое столетие блестящих успехов и могущества
в земной жизни.
Горькому даже
начинает казаться, что религиозные люди отрицают смысл земной жизни,
в то время как только они его и признают.
Некоторые славянофильствующие и
в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными
в отношении к государству и культуре, овладевающими и упорядочивающими, если
начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
В нашей истории отсутствовало рыцарское
начало, и это было неблагоприятно для развития и для выработки личности.
В каком же смысле русское народное православное сознание верит
в святую Русь и всегда утверждает, что Русь живет святостью,
в отличие от народов Запада, которые живут лишь честностью, т. е.
началом менее высоким?
В России все еще недостаточно раскрыто человеческое
начало, оно все еще
в потенциях, великих потенциях, но лишь потенциях.
Божественное
начало не раскрывается изнутри,
в самой русской воле, русском жизненном порыве.
И мы всего более нуждаемся
в развитии
в себе мужественного религиозного
начала во всех отношениях.
Зверино-земное
начало в человеке, не привыкшем к духовной работе над собой, к претворению низшей природы
в высшую, оказывается предоставленным на произвол судьбы.
В глубине России,
в душе русского народа должны раскрыться имманентная религиозность и имманентная мораль, для которой высшее божественное
начало делается внутренне преображающим и творческим
началом.
В этой безбрежной духовности мужественное
начало не овладевает женственным
началом, не оформляет его.
В самой Европе скрыты самые противоположные
начала, самые враждебные стихии, самые взаимоисключающие духовные типы.
Только во время войны
в русских либеральных и радикальных кругах
начало просыпаться национальное сознание.
В мещанской жизни
начали погибать национальные добродетели французского народа, их способность к героизму и к великодушию, их свободолюбие и бесстрашие перед смертью.
Самодовольная и замкнутая мещанская жизнь
начала уже верить
в свое земное бессмертие,
в свою дурную бесконечность.
Поэтому, как бы высоко, по видимости, эта германская религия ни возносила человека, она,
в конце концов,
в глубочайшем смысле отрицает человека, как самобытное религиозное
начало.
И до
начала нынешней мировой войны мы насиловали и убивали
в самой глубине жизни не меньше, чем во время войны.
Жесток и болезнен переход от патриархального строя жизни к иному, более сложному строю,
в котором подымается личное
начало, до того времени дремавшее.
Русский человек, усомнившись
в своих исключительных нравственных качествах и признав некоторые качества за врагом,
начинает думать, что и воевать-то не стоит, — у него слабеет воля, он уже не имеет пафоса.
Если бы
в мире господствовало исключительно женственное
начало, то истории не было бы, мир остался бы
в «частном» состоянии,
в «семейном» кругу.
Наоборот, сильное чувство личности есть
в том мужественном
начале, которое
начало историю и хочет довести ее до конца.
Все
в мире совершается через истинное соотношение мужского и женского
начала и взаимное их проникновение.
В лучшей части русской интеллигенции было героическое
начало, но оно было неверно направлено и исходило из ложного сознания.
И потому абсолютное не должно быть насильственным, внешним и формальным навязыванием относительному трансцендентных
начал и принципов, а может быть лишь имманентным раскрытием высшей жизни
в относительном.
Свобода — не внешний принцип
в политике, а внутреннее одухотворяющее
начало.
Нравственные
начала в политике утверждаются изнутри, из корней человека, а не извне, не из внешних принципов общественности.
Неточные совпадения
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? —
начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как
начал говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл
в вист с посланниками, и тогда посмотрел на меня.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и
начните.
Ему бы
в Питер надобно // До Комитета раненых. // Пеш до Москвы дотянется, // А дальше как? Чугунка-то // Кусаться
начала!
Потупился, задумался, //
В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на Бога грех, // Несу мой крест с терпением, // Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «
Начинай!»