Мы ложились на спины и смотрели в голубую бездну над нами. Сначала мы слышали и шелест листвы вокруг, и всплески воды в озере, чувствовали под собою землю… Потом постепенно голубое небо как бы притягивало нас к себе, мы утрачивали
чувство бытия и, как бы отрываясь от земли, точно плавали в пустыне небес, находясь в полудремотном, созерцательном состоянии и стараясь не разрушать его ни словом, ни движением.
Пантеистическое
чувство бытия, лежавшее в основании язычества, было не дифференцировано; в этом первоначальном пантеизме не выделялся еще ни человек, ни человечество, ни смысл человеческой истории; все тонуло в стихии первозданного хаоса, начинавшего лишь оформливаться.
В наивном, дофилософском сознании есть здоровый реализм, здоровое
чувство бытия, которое рассекалось и умерщвлялось рационалистическим развитием философии, процессом дифференцирования.
Неточные совпадения
Андреев — понимает трагизм
бытия слишком физиологически, кожно; он вульгаризирует
чувство трагического, уродливо опрощает его.
Но вот младенец подает знаки жизни; я не знаю выше и религиознее
чувства, как то, которое наполняет душу при осязании первых движений будущей жизни, рвущейся наружу, расправляющей свои не готовые мышцы, это первое рукоположение, которым отец благословляет на
бытие грядущего пришельца и уступает ему долю своей жизни.
После девяти часов я вышел из дому и стал прохаживаться. Была поздняя осень. Вода в прудах отяжелела и потемнела, точно в ожидании морозов. Ночь была ясная, свежая, прохладный воздух звонок и чуток. Я был весь охвачен своим
чувством и своими мыслями.
Чувство летело навстречу знакомой маленькой тележке, а мысль искала доказательств
бытия божия и бессмертия души.
Смотришь ли на звездное небо или в глаза близкого существа, просыпаешься ли ночью, охваченный каким-то неизъяснимым космическим
чувством, припадаешь ли к земле, погружаешься ли в глубину своих неизреченных переживаний и испытываний, всегда знаешь, знаешь вопреки всей новой схоластике и формалистике, что
бытие в тебе и ты в
бытии, что дано каждому живому существу коснуться
бытия безмерного и таинственного.
— Такая же, как между всякой философией и религией: первая учит познавать сущность вещей посредством разума, а религия преподает то, что сказано в божественном откровении; но путь в достижении того и другого познания в мистицизме иной, чем в других философских системах и в других вероучениях, или, лучше сказать, оба эти пути сближены у мистиков: они в своей философии ум с его постепенным ходом, с его логическими выводами ставят на вторую ступень и дают предпочтение
чувству и фантазии, говоря, что этими духовными орудиями скорее и вернее человек может достигнуть познания сущности мирового
бытия и что путем ума человек идет черепашьим шагом, а
чувством и созерцанием он возлетает, как орел.