И это пережитое мгновение я не называю резким обращением, потому
что до этого я не был ни скептиком, ни материалистом, ни атеистом, ни агностиком, и после этого у меня не были сняты внутренние противоречия, не наступило полного внутреннего покоя и не перестала меня мучить сложная религиозная проблематика.
Неточные совпадения
Я замечаю,
что у меня отсутствует целый ряд дурных страстей и аффектов, вероятно, потому,
что я не приобщаюсь
до глубины к борьбе и соревнованию, которые происходят в мировой жизни.
Я часто думал,
что не реализовал всех своих возможностей и не был
до конца последователен, потому
что во мне было непреодолимое барство, барство метафизическое, как однажды было обо мне сказано.
Люди, меня знающие, с трудом верили,
до чего я заботлив.
Христианство не только не было реализовано в жизни,
что всегда можно объяснить греховностью человеческой природы, но оно было искажено в самом учении, вплоть
до самой догматики.
Люди
до того изощрились в защите своих выгод и пожеланий,
что они дошли даже
до христианской трансформации и сублимации первичных инстинктов мести.
Сначала я себе это формулировал так,
что есть первичное бытие
до процесса рационализации и
что оно и есть подлинное бытие, которое познаваемо не через понятие.
Я преодолел рационализм «просвещения», но это было гегелевское Aufhebung [Снятие; упразднение (нем.).], то есть я не мог быть
до «просвещения» или делать вид,
что я «
до».
Когда я поступил в университет, это у меня доходило
до того,
что я более всего любил общество евреев, так как имел, по крайней мере, гарантию,
что они не дворяне и не родственники.
Я
до такой степени терроризовал мою мать тем, чтобы она никогда не употребляла слова жид,
что она даже не решалась говорить еврей и говорила «израелит».
Я задолго
до революции 1917 года писал,
что эта революция будет враждебна свободе и гуманности.
Вспоминая свою жизнь, я могу сказать,
что ни одна атмосфера, иногда пронизанная сильными токами, меня не захватывала
до глубины.
Преодоление «просвещения» должно означать не совершенное его отрицание, не возврат к состоянию
до «просвещения», а достижение состояния высшего,
чем «просвещение», в которое войдут его положительные завоевания.
Когда я ближе познакомился с современной католической и протестантской мыслью, то я был поражен,
до чего моя проблема творчества им чужда, чужда и вообще проблематика русской мысли.
Вспоминаю,
что приблизительно за месяц
до февральской революции у нас в доме сидели один меньшевик и один большевик, старые знакомые, и мы беседовали о том, когда возможна в России революция и свержение самодержавной монархии.
Возврата нет к тому,
что было
до большевистской революции, все реставрационные попытки бессильны и вредны, хотя бы то была реставрация принципов февральской революции.
Когда мы переехали по морю советскую границу, то было такое чувство,
что мы в безопасности,
до этой границы никто не был уверен,
что его не вернут обратно.
Когда у французов бывает человек, которого они называют cher ami [Дорогой друг (фр.).], и он уходит, то ему говорят «à bientôt, cher ami» [
До скорой встречи, дорогой друг (фр.).], надеясь,
что он придет не раньше
чем через год.
Но меня больше всего поражало,
до чего он целиком живет в литературе и искусстве.
И вот поразительно,
до чего эти течения живут мыслью ненавистного XIX века и не порождают никакой своей оригинальной мысли.
Она
до конца сохранила ясность сознания и все,
что говорила, вернее писала, перед смертью, было прекрасно.
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но
что до автора, то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же
до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек! В уездном городе измена!
Что он, пограничный,
что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни
до какого государства не доедешь.
Городничий (с неудовольствием).А, не
до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Хлестаков. Да
что? мне нет никакого дела
до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь,
до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь,
что у меня нет ни копейки.
Иной раз все
до последней рубашки спустит, так
что на нем всего останется сертучишка да шинелишка…