Неточные совпадения
Много раз в моей жизни у меня бывала
странная переписка с людьми, главным образом с женщинами, часто с такими, которых я так никогда и не встретил. В парижский период мне в течение десяти лет писала одна фантастическая женщина, настоящего
имени которой я так и не узнал и которую встречал всего раза три. Это была женщина очень умная, талантливая и оригинальная, но близкая к безумию. Другая переписка из-за границы приняла тяжелый характер. Это особый мир общения.
— Замечательно, — сказал Володя Павлов, — что все русские Гаррики носят такие
странные имена, вроде Хрисанфов, Фетисов, Мамантов и Епимахов.
Я забыл сказать, что оба брата Захаревские имеют довольно
странные имена: старший называется Иларион Ардальоныч, а младший — Виссарион Ардальоныч. Разговор, разумеется, начался о моей ссылке и о причине, подавшей к этому повод. Иларион Захаревский несколько раз прерывал меня, поясняя брату с негодованием некоторые обстоятельства. Но тот выслушал все это весьма равнодушно.
Неточные совпадения
Сказать ли всю истину: по секрету, он даже заготовил на
имя известного нашего географа, К. И. Арсеньева, довольно
странную резолюцию:"Предоставляется вашему благородию, — писал он, — на будущее время известную вам Византию во всех учебниках географии числить тако:
В свою деревню в ту же пору // Помещик новый прискакал // И столь же строгому разбору // В соседстве повод подавал. // По
имени Владимир Ленской, // С душою прямо геттингенской, // Красавец, в полном цвете лет, // Поклонник Канта и поэт. // Он из Германии туманной // Привез учености плоды: // Вольнолюбивые мечты, // Дух пылкий и довольно
странный, // Всегда восторженную речь // И кудри черные до плеч.
Протестуя против этого желания и недоумевая, он пошел прочь, но тотчас вернулся, чтоб узнать
имя автора. «Иероним Босх» — прочитал он на тусклой, медной пластинке и увидел еще две маленьких, но столь же
странных.
И никому из присутствующих, начиная с священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус,
имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял священник, всякими
странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо не в храмах, а в духе и истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Богослужение состояло в том, что священник, одевшись в особенную
странную и очень неудобную парчевую одежду, вырезывал и раскладывал кусочки хлеба на блюдце и потом клал их в чашу с вином, произнося при этом различные
имена и молитвы.