Неточные совпадения
И настоящее осмысливание заключается в
том, чтобы
понять все происшедшее с миром как происшедшее со мной.
Под философским призванием я
понимал совсем не
то, что я специализируюсь на какой-то дисциплине знания, напишу диссертацию, стану профессором.
Я, в сущности, всегда мог
понять Канта или Гегеля, лишь раскрыв в самом себе
тот же мир мысли, что и у Канта или Гегеля.
Неверно
поняли бы мою
тему одиночества, если бы сделали заключение, что у меня не было близких людей, что я никого не любил и никому не обязан вечной благодарностью.
Но если под шутливым выражением «вольный сын эфира»
понимать легкость, отсутствие боли,
то это неверно обо мне.
Я
понял, что революционером я всегда был и остаюсь им по
тем же причинам, по которым восставал против революции и революционеров.
Моя критика оккультизма, теософии и антропософии связана была с
тем, что все эти течения космоцентричны и находятся во власти космического прельщения, я же видел истину в антропоцентризме и самое христианство
понимал как углубленный антропоцентризм.
И молодые девушки влюблялись в
тех молодых людей, которые давали
понять о своей причастности к оккультным обществам, как в другие годы и в другой обстановке влюблялись в
тех молодых людей, которые давали
понять о своей причастности к центральному революционному комитету.
Победу Христа над смертью они
понимали не в смысле воскресения мертвых, а в смысле достигнутого эмпирического бессмертия, в
том смысле, что смерти нет для уверовавших во Христа.
Обыкновенно поставленную мной
тему о творчестве неверно
понимают.
Меня так плохо
понимали, что, когда я высказался в защиту экзистенциальной философии,
то увидели в этом что-то совершенно новое для меня и почти измену моему философскому прошлому.
Стараясь психологически
понять источники моего апофеоза творчества, я замечаю связь моего исключительного отношения к творчеству с моим пессимистическим отношением к мировой данности, к
тому, что называют «действительностью».
У меня в жизни было мало претензий на
то, чтобы со мной соглашались и за мной следовали, но мне очень хотелось, чтобы меня
поняли, чтобы мою
тему заметили и признали ее значение.
Горький опыт убедил меня, что люди вообще плохо
понимают друг друга и плохо вслушиваются в
то, что говорят друг другу.
Это есть вопрос о
том, можно ли
понимать христианство как религию страха и запугивания.
Мне это трудно
понять вследствие отвращения, которое я испытываю к каждой данной действительности и к
тем, которые в ней господствуют.
Переживающий богооставленность совсем может быть не хуже
тех, которые богооставленности не переживают и не
понимают.
Для понимания моего характера, а значит, и моего чувства жизни важно
понять мое отношение к
тому, что называют «счастливыми мгновениями жизни».
Между
тем как легче
понимают статическую мысль.
Но перенесемся мыслью за сто лет тому назад, поставим себя на место достославных наших предков, и мы легко
поймем тот ужас, который долженствовал обуять их при виде этих вращающихся глаз и этого раскрытого рта, из которого ничего не выходило, кроме шипения и какого-то бессмысленного звука, непохожего даже на бой часов.
Он ничего не мог выговорить. Он совсем, совсем не так предполагал объявить и сам не
понимал того, что теперь с ним делалось. Она тихо подошла к нему, села на постель подле и ждала, не сводя с него глаз. Сердце ее стучало и замирало. Стало невыносимо: он обернул к ней мертво-бледное лицо свое; губы его бессильно кривились, усиливаясь что-то выговорить. Ужас прошел по сердцу Сони.
Самгину хотелось поговорить с Калитиным и вообще ближе познакомиться с этими людьми, узнать — в какой мере они
понимают то, что делают. Он чувствовал, что студенты почему-то относятся к нему недоброжелательно, даже, кажется, иронически, а все остальные люди той части отряда, которая пользовалась кухней и заботами Анфимьевны, как будто не замечают его. Теперь Клим понял, что, если б его не смущало отношение студентов, он давно бы стоял ближе к рабочим.
Неточные совпадения
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было…
понимаешь? не
то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с богом!
— Да чем же ситцы красные // Тут провинились, матушка? // Ума не приложу! — // «А ситцы
те французские — // Собачьей кровью крашены! // Ну…
поняла теперь?..»
Гласит //
Та грамота: «Татарину // Оболту Оболдуеву // Дано суконце доброе, // Ценою в два рубля: // Волками и лисицами // Он тешил государыню, // В день царских именин // Спускал медведя дикого // С своим, и Оболдуева // Медведь
тот ободрал…» // Ну,
поняли, любезные?» // — Как не
понять!
А если и действительно // Свой долг мы ложно
поняли // И наше назначение // Не в
том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут
понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? //
То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…