Экстериоризированная природа и общество не являются моей собственностью, моя собственность лишь очень частична и мала в отношении к ним, и моя индивидуальность неуловима для законов природы и законов общества,
не говоря уже о законах государства.
Неточные совпадения
Я
говорил уже, что
не любил военных, меня отталкивало все, связанное с войной.
Я
говорил уже, что философские мысли мне приходили в голову в условиях, которые могут показаться
не соответствующими, в кинематографе, при чтении романа, при разговоре с людьми, ничего философского в себе
не заключающем, при чтении газеты, при прогулке в лесу.
Я
говорил уже, что никогда
не имел склонности к товариществу и
не имел товарищей.
Я
говорил уже, что в кругах левой интеллигенции,
не только интеллигенции революционно-социалистической, но и либерально-радикальной, миросозерцание оставалось старым.
Но, как я
говорил уже, никогда
не сливался вполне с этим движением моего времени, повторяю, многое мне было чуждо.
Я
говорил уже, что у меня
не было резкого обращения, перехода от совершенной тьмы к совершенному свету.
В применении к себе я потому
уже предпочитаю
не говорить о резкой convertion, что я
не верю в существование единой, целостной ортодоксии, в которую можно было бы обратиться.
Я
говорил уже, что весь план моей книги «О назначении человека», которая, может быть, самая систематическая из моих книг, мне вдруг пришел в голову, когда я сидел в балете Дягилева,
не имевшего никакой связи с темой книги.
Должен повторить то, что я
не раз
уже говорил.
Я
говорил уже о мучительном чувстве от зарубежного православия, которое у меня никогда
не проходило за годы пребывания на Западе.
Я
говорил уже, что
не принадлежу к авторам, которые являются собственными почитателями.
Я
говорил уже, что никогда
не мог примириться ни с чем тленным и преходящим, всегда жаждал вечного и только вечное казалось мне ценным.
Мне
не только легче
говорить об этом, но, как я
говорил уже, мне самое общение с миром животных легче, и тут легче может выразиться мой лиризм, всегда во мне сдавленный.
Я
уже не раз
говорил о мучительной чуждости мне мира, этого мира в этом его состоянии.
Я
говорил уже, что я совсем
не скептик по своей натуре.
Не говоря уже о том, что Кити интересовали наблюдения над отношениями этой девушки к г-же Шталь и к другим незнакомым ей лицам, Кити, как это часто бывает, испытывала необъяснимую симпатию к этой М-llе Вареньке и чувствовала, по встречающимся взглядам, что и она нравится.
Если б я могла быть уверена, что ты всегда меня будешь помнить, —
не говорю уж любить, — нет, только помнить…
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными,
не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Ее сестра звалась Татьяна… // Впервые именем таким // Страницы нежные романа // Мы своевольно освятим. // И что ж? оно приятно, звучно; // Но с ним, я знаю, неразлучно // Воспоминанье старины // Иль девичьей! Мы все должны // Признаться: вкусу очень мало // У нас и в наших именах // (
Не говорим уж о стихах); // Нам просвещенье не пристало, // И нам досталось от него // Жеманство, — больше ничего.
Не говоря уже о том, что редкий из них способен был помнить оскорбление и более тяжкое, чем перенесенное Лонгреном, и горевать так сильно, как горевал он до конца жизни о Мери, — им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я
уж не помню твоих глупых счетов.
Говори, сколько там?
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и
говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович
уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
«На что,
говорит, тебе муж? он
уж тебе
не годится».
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то
уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет
уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и
уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай:
говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего
не могу сказать. Да и странно
говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого
говорят.