Неточные совпадения
На мистической глубине все происшедшее с
миром произошло со мной.
На моих глазах рушились целые
миры и возникали новые.
Мой брат иногда впадал в трансы, начинал говорить рифмованно, нередко
на непонятном языке, делался медиумом, через которого происходило сообщение с
миром индусских махатм.
В художественном творчестве Л. Толстого постоянно противополагается
мир лживый, условный и
мир подлинный, божественная природа (князь Андрей в петербургском салоне и князь Андрей, смотрящий
на поле сражения
на звездное небо).
Лишь
на периферии я соприкасался с этим
миром.
С детства я жил в
мире, непохожем
на окружающий, и я лишь притворялся, что участвую в жизни этого окружающего
мира.
Страх и скука направлены не
на высший, а
на низший
мир.
Когда мой духовный путь привел меня в близкое соприкосновение с
миром православным, то я ощутил ту же тоску, которую ощущал в
мире аристократическом и в
мире революционном, увидел то же посягательство
на свободу, ту же вражду к независимости личности и к творчеству.
Нельзя принять Бога, если Бог сам не принимает
на себя страданий
мира и людей, если Он не есть Бог жертвенный.
Это очень богатый
мир,
мир, непохожий
на обыденность, и в нем преодолеваются границы времени и пространства.
Все политическое устройство этого
мира рассчитано
на среднего, ординарного, массового человека, в котором нет ничего творческого.
У меня было раннее сознание того, что
мир, общество, цивилизация основаны
на неправде и зле.
Я хотел нового
мира, но обосновывал его не
на необходимом социальном процессе, диалектически проходящем через момент революции, а
на свободе и творческом акте человека.
Когда по моей инициативе было основано в Петербурге Религиозно-философское общество, то
на первом собрании я прочел доклад «Христос и
мир», направленный против замечательной статьи Розанова «Об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах
мира».
Социальные категории власти и господства я считаю непереносимыми
на Бога и Его отношение к человеку и
миру.
Поэты видели не только грядущие зори, но что-то страшное, надвигающееся
на Россию и
мир (А.
Весь
мир с его массивностью, его давлением
на меня есть лишь символика процессов духа, лишь экстеориоризация, самоотчуждение и отяжеление духа.
Государство есть довольно низменное явление мировой действительности, и ничто, похожее
на государство, не переносимо
на отношения между Богом и человеком и
миром.
Популярность оккультических и теософических течений я объяснял космическим прельщением эпохи, жаждой раствориться в таинственных силах космоса, в душе
мира, а также неспособностью церковного богословия ответить
на запросы современной души.
Творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен
на новую жизнь, новое бытие, новое небо и новую землю,
на преображение
мира.
За малым и раздельным в
мире я вижу духовную действительность, из которой проливается свет
на все.
Я не люблю видеть себя в объективированном
мире, не люблю смотреть
на свою фотографию.
Наибольшее сочувствие
на Западе вызывала моя христианская социология, мое требование, чтобы христианский
мир осуществлял социальную правду.
Моя настроенность походила
на настроенность Вл. Соловьева, когда он писал «Национальный вопрос в России», и в этой настроенности я расходился с преобладающим в эмиграции общественным мнением, да и с преобладающим мнением всего
мира.
Я был переведен
на четырнадцать языков, получал сочувственные письма со всех концов
мира.
У Дю Боса бывали журфиксы,
на которых собирался литературный и интеллектуальный
мир, часто бывали иностранцы.
Но и это царство очень несовершенной свободы кончается, ее нет уже
на Западе,
мир все более порабощается духом Великого Инквизитора.
В конфликте личности со всем безличным или притязающим быть сверхличным, в конфликте с «
миром» и с обществом я решительно стал
на сторону личности.
Люди очень легко объявляют наступление конца
мира на том основании, что переживает агонию и кончается историческая эпоха, с которой они связаны своими чувствами, привязанностями и интересами.
Апокалиптические пророчества условны, а не фатальны, и человечество, вступив
на путь христианского «общего дела», может избежать разрушения
мира, Страшного суда и вечного осуждения.
И
на протяжении всей истории философской мысли обращались к самопознанию как пути к познанию
мира.
Греческая философия, несмотря
на лозунг «познай самого себя», стремилась к познанию единого универсального и неизменного и отвращалась от множественного и подвижного
мира.
Мне смешно, когда коммунисты или национал-социалисты с гордостью говорят, что они создают новый
мир коллективности, основанный
на господстве общества над личностью, коллективно-общего над индивидуальным.
Мне необыкновенно трудно все, связанное с устроением обыденной жизни, с материальным
миром, я очень неумел во всем этом и боюсь тратить мои силы
на эту сторону жизни.
Подлинное же творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации, кончить роковой путь ее и выйти
на свободу, к преображенному
миру, к
миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством богочеловечности.
Иногда кажется, что мой человеческий
мир не похож
на другие человеческие
миры и что мой Бог не похож
на Бога других людей.
Не только от мира внешнего, от формы, он настоятельно требовал красоты, но и
на мир нравственный смотрел он не как он есть, в его наружно-дикой, суровой разладице, не как на початую от рождения мира и неконченую работу, а как на гармоническое целое, как на готовый уже парадный строй созданных им самим идеалов, с доконченными в его уме чувствами и стремлениями, огнем, жизнью и красками.