Неточные совпадения
Это очень свободная форма, которую сейчас особенно
любят французы.
Я не
люблю семьи и семейственности, и меня поражает привязанность к семейному началу западных народов.
Я
любил лишь «лица необщее выражение».
Но я чувствовал себя родившимся в лесу и более всего
любил лес.
Отец
любил рассказывать, как дед победил Наполеона.
Мать же больше
любила город.
Но я никогда не
любил этого мира и еще в детстве был в оппозиции.
Я всегда
любил сигары и духи, это для меня характерно.
Я не
любил корпуса, не
любил военщины, все мне было не мило.
Я никогда не
любил общества мальчиков-сверстников и избегал вращаться в их обществе.
Танцы я не
любил и танцевал плохо.
Ездить верхом я очень
любил.
Особенно
любил столярное ремесло, даже обучался ему в столярной мастерской и делал какие-то рамки и стулья.
Я очень
любил русскую деревню и тоскую по ней и сейчас.
Это выражалось и в том, что я
любил устраивать свою комнату и выделять ее из всей квартиры, не выносил никаких посягательств на мои вещи.
Я всегда был педантически аккуратен,
любил порядок в распределении дня, не выносил ни малейшего нарушения порядка на моем письменном столе.
Отец меня очень
любил, и эта любовь со временем вырастала.
Я не
любил светское аристократическое общество, и с известного момента это превратилось в глубокое отталкивание и жажду полного разрыва.
Я никогда не
любил элиты, претендующей на аристократизм.
Чувство жизни, о котором я говорю, я определяю как чуждость мира, неприятие мировой данности, неслиянность, неукорененность в земле, как
любят говорить, болезненное отвращение к обыденности.
Но у меня всегда был сильный чувственно-пластический эстетизм, я
любил красивые лица, красивые вещи, одёжу, мебель, дома, сады.
Я
люблю не только красивое в окружающем мире, но и сам хотел быть красивым.
Я, в сущности, не
любил так называемой «жизни», в молодости еще меньше, чем теперь.
Впрочем, не точно было бы сказать, что я не
люблю жизни.
Вернее было бы сказать, что я
люблю не жизнь, а экстаз жизни, когда она выходит за свои пределы.
Я
люблю лишь формы плоти.
Я никогда не
любил рассказов об эмоциональной жизни людей, связанных с ролью любви; для меня всегда было в этом что-то неприятное, мне всегда казалось, что это меня не касается, у меня не было интереса к этому, даже когда речь шла о близких людях.
Я не
любил «жизни» прежде и больше «смысла», я «смысл»
любил больше жизни, «дух»
любил больше мира.
Я всегда очень
любил сады,
любил зелень.
Я никогда не мог испытывать мления и не
любил этого состояния.
Я говорил уже, что не
любил военных, меня отталкивало все, связанное с войной.
Я не
любил возвышенного вранья, возвышенно-нереального восприятия действительности.
Ничего нельзя
любить, кроме вечности, и нельзя
любить никакой любовью, кроме вечной любви.
Меня часто упрекали в том, что я не
люблю достижения, реализации, не
люблю успеха и победы, и называли это ложным романтизмом.
Я больше всего
любил философию, но не отдался исключительно философии; я не
любил «жизни» и много сил отдал «жизни», больше других философов; я не
любил социальной стороны жизни и всегда в нее вмешивался; я имел аскетические вкусы и не шел аскетическим путем; был исключительно жалостлив и мало делал, чтобы ее реализовать.
Но вместе с тем я человек социабельный,
люблю общество людей и много общался с людьми, много участвовал в социальных действиях.
Меня
любили отдельные люди, иногда даже восторгались мной, но мне всегда казалось, что меня не
любило «общественное мнение», не
любило светское общество, потом не
любили марксисты, не
любили широкие круги русской интеллигенции, не
любили политические деятели, не
любили представители официальной академической философии и науки, не
любили литературные круги, не
любили церковные круги.
Меня всегда больше
любили женщины, чем мужчины.
Я не
любил сословия ученых, не переносил школьности, считал предрассудком условную ученость.
Неверно поняли бы мою тему одиночества, если бы сделали заключение, что у меня не было близких людей, что я никого не
любил и никому не обязан вечной благодарностью.
Многие
любят говорить, что они влюблены в жизнь.
Для «искусства жить» нужно сосредоточиться на конечном, погрузиться в него, нужно
любить жить во времени.
Я изначально
любил свободу и мечтал о чуде свободы еще во втором классе кадетского корпуса.
Огромная масса людей совсем не
любит свободы и не ищет ее.
Революции масс не
любят свободы.
Я очень рано понял, что революционная интеллигенция не
любит по-настоящему свободы, что пафос ее в ином.
Противники свободы
любят противопоставлять свободе истину, которую навязывают и заставляют признать.
Но я очень
любил и ценил в жизни людей активную излучающую доброту.
Неточные совпадения
Осип. Да, порядок
любит. Уж ему чтоб все было в исправности.
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, —
люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень
люблю палевое.
Добчинский. Молодой, молодой человек; лет двадцати трех; а говорит совсем так, как старик: «Извольте, говорит, я поеду и туда, и туда…» (размахивает руками),так это все славно. «Я, говорит, и написать и почитать
люблю, но мешает, что в комнате, говорит, немножко темно».
(Раскуривая сигарку.)Почтмейстер, мне кажется, тоже очень хороший человек. По крайней мере, услужлив. Я
люблю таких людей.