Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота
вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
А та нежная, тонкая, живая нить, которая связывает процесс учения с
вечным стремлением к знанию, освещает его, подымает, живит, — молчала или затрагивалась редко, случайно…
Они всё только строят, вечно трудятся, их пот и кровь — цемент всех сооружений на земле; но они ничего не получают за это, отдавая все свои силы
вечному стремлению сооружать, — стремлению, которое создает на земле чудеса, но все-таки не дает людям крова и слишком мало дает им хлеба.
И понимая так превратно учение Христа, люди, не желающие ему следовать, делают одно из двух: или, признавая совершенство недостижимым (что совершенно справедливо), откидывают всё учение как неисполнимую мечту (это делается светскими людьми), или, что самое вредное и распространенное и делалось и делается большинством людей, считающих себя христианами, это — то, чтобы, признавая совершенство недостижимым, исправлять, то есть извращать, учение и вместо истинного христианского учения, состоящего в
вечном стремлении к божескому совершенству, исполнять правила, называемые христианскими, но большей частью прямо противные христианству.
Это в нем, видимо, начинал говорить инстинкт бродяги, чувство
вечного стремления к свободе, на которую было сделано покушение.
Неточные совпадения
Казалось бы, это ли не жизнь! А между тем все крутогорские чиновники, и в особенности супруги их, с ожесточением нападают на этот город. Кто звал их туда, кто приклеил их к столь постылому для них краю? Жалобы на Крутогорск составляют
вечную канву для разговоров; за ними обыкновенно следуют
стремления в Петербург.
— Тут говорится, что свободный от страстей дух человека являет
вечное благо, но он тот же и в своих стихийных
стремлениях.
Но люди делятся на два племени: одни —
вечные богостроители, другие — навсегда рабы пленного
стремления ко власти над первыми и надо всей землей.
И мне показалось, что я понял тихую драму этого уголка. Таким же
стремлением изломанной женской души держится весь этот маленький мирок: оно веет над этой полумалорусской избушкой, над этими прозябающими грядками, над молоденькой березкой, тихо перебирающей ветками над самой крышей (березы здесь редки — и ее, вероятно, пересадила сюда Маруся). Оно двигает
вечного работника Тимоху и сдерживает буйную удаль Степана.
Я отыскивал его в истории человечества и в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только
вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое
стремление, вложенное в меня, должно иметь свое практическое развитие; что мы обладаем мыслями,
стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они происходят в нас из области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.