Неточные совпадения
Воспоминание о прошлом никогда не может
быть пассивным, не может
быть точным воспроизведением и вызывает к себе подозрительное
отношение.
Но одно я сознательно исключаю, я
буду мало говорить о людях,
отношение с которыми имело наибольшее значение для моей личной жизни и моего духовного пути.
Иногда мне казалось, что в этом
есть даже что-то плохое,
есть какой-то надлом в
отношении к миру и жизни.
У меня
было всегда странное
отношение к собственности.
С кузинами я
был дружен, особенно с Наташей, с которой у меня сохранились
отношения и в Париже, до ее трагической кончины.
Надлом в нашу семью внесли
отношения между моими родителями и семьей моего брата, который
был на пятнадцать лет старше меня.
Лучшие
отношения у меня
были только с девочками и барышнями.
Я
был очень к нему привязан, и
отношения сохранились на всю жизнь.
Но это
есть свободное приобщение к мировому знанию, к которому я сам определяю свое
отношение.
С матерью
отношения были более легкими.
У меня не
было романтического
отношения к действительности, наоборот,
было очень реалистическое, у меня
было романтическое
отношение к мечте, противоположной действительности.
Если гордость
была в более глубоком пласте, чем мое внешнее
отношение к людям, то в еще большей глубине
было что-то похожее на смирение, которое я совсем не склонен рассматривать как свою добродетель.
Но ничего более мучительного для меня не
было, чем мои эмоциональные
отношения с людьми.
Мне легко
было выражать свою эмоциональную жизнь лишь в
отношении к животным, на них изливал я весь запас своей нежности.
В
отношении к людям у меня
была довольно большая личная терпимость, я не склонен
был осуждать людей, но она соединялась с нетерпимостью.
Страдание является спасительным в
отношении к этому состоянию, в нем
есть глубина.
Этот разрыв принял у меня такие формы, что я одно время предпочитал поддерживать
отношения с евреями, по крайней мере,
была гарантия, что они не дворяне и не родственники.
Проблема
отношений свободы и социализма очень остро мной переживалась, и в молодости у меня
были минуты, когда я испытывал смертельную тоску перед лицом этой проблемы.
В жизни пола
есть безжалостность в
отношении к человеку,
есть согласие отказаться от чисто человеческого.
У меня
было больше дружеских и близких
отношений с женщинами, чем с мужчинами.
Но мне чуждо
было внесение женственного и эротического начала в религиозную жизнь, в
отношение к Богу.
Отношение между любовью эротической и любовью каритативной, между любовью восходящей, притяжением красоты и высоты, и любовью нисходящей, притяжением страдания и горя в этом низинном мире,
есть огромная и трудная тема.
Я, может
быть,
был под впечатлением
отношения к профессорской философии, с одной стороны, Шопенгауера, с другой — Л. Толстого.
У меня
были разные периоды в
отношении к Канту.
В этом проблематика Достоевского, Ибсена
была моей нравственной проблематикой, как и пережитое Белинским восстание против гегелевского мирового духа, как некоторые мотивы Кирхегардта, которого я, впрочем, очень поздно узнал и не особенно люблю, как и борьба Л. Шестова против необходимых законов логики и этики, хотя и при ином
отношении к познанию.
В
отношении к романтизму этих течений, с которыми я
был жизненно связан, я себя часто чувствовал антиромантиком, не классиком, конечно, но реалистом и противником иллюзорности и возвышенного вранья.
Аристотель говорит в своей, во многих
отношениях замечательной, «Политике»: «Человек
есть естественно животное политическое, предназначенное к жизни в обществе, и тот, кто по своей природе не является частью какого-либо государства,
есть существо деградированное или превосходящее человека».
У меня не могло
быть никакого ressentiment, я принадлежал к привилегированному, господствующему классу, моя семья находилась в дружеских
отношениях со всеми генерал-губернаторами и губернаторами.
То, что я говорю, связано с революционной аскезой русской интеллигенции, которая не
есть обыкновенная аскеза, а аскеза выносливости в
отношении к преследованиям.
Но в этом
отношении у меня
были периоды более острые и менее острые.
Это
был единственный человек, с которым у меня установились дружеские
отношения.
На следующий день после ареста к нам приехал киевский генерал-губернатор генерал-адъютант Драгомиров, с которым у моих родителей
были довольно близкие
отношения.
Ланге и критическая философия в ее
отношении к социализму»
была напечатана по-немецки в марксистском журнале «Neue Zeit», редактируемом Каутским.
В этом
отношении во мне
есть что-то сократовское.
Курьезны
были мои
отношения с А. Богдановым (Малиновским), который впоследствии создал целую философскую систему, синтезировавшую марксизм с эмпириокритицизмом и эмпириомонизмом.
Враждебное и нетерпимое
отношение социал-демократов связано
было с тем, что они верующие догматики и в таком качестве готовы
были сжигать «еретиков».
Насмешливо-терпимое
отношение либералов связано
было с тем, что они скептики и считают духовные искания чепухой, хотя и безвредной.
Эти
отношения были сложны.
С ним у меня
были долгие дружеские
отношения, но
было и немало драматических столкновений.
Его
отношение к людям
было деспотическое, иногда даже вампирическое, но внимательное, широко благожелательное.
Отношение Мережковских к революции из прекрасного далека
было для меня неприемлемым.
В моем
отношении к Православной церкви всегда
было что-то мучительное, никогда не
было цельности.
Государство
есть довольно низменное явление мировой действительности, и ничто, похожее на государство, не переносимо на
отношения между Богом и человеком и миром.
В христианстве
есть двойственность в
отношении к человеку.
Белым у нас
были странные
отношения.
Рассчитывать на А. Белого нельзя
было ни в каком
отношении.
Эти
отношения были сложные.
Это
есть тема об
отношении человека к Богу, об ответе человека Богу.
Тема об
отношении к человеческой культуре, к культурным ценностям и продуктам
есть уже вторичная и производная.
Свобода человека
есть требование Бога от человека, обязанность человека по
отношению к Богу.