Козлов и Лопатин свидетельствуют о том, что в России была самостоятельная
философская мысль, но они не представляют оригинальной русской философии, всегда тоталитарной по постановке проблем, всегда соединяющей теоретический и практический разум, всегда окрашенной религиозно.
Неточные совпадения
Философская культура Герцена не давала ему возможности обосновать и выразить свои
мысли об отношении между настоящим и будущим.
Он влиял на русскую
философскую, религиозную и социальную
мысль.
Религиозная тема. Религиозный характер русской философии. Разница между богословием и религиозной философией. Критика западного рационализма.
Философские идеи Киреевского и Хомякова. Идея соборности. Владимир Соловьев. Эротика. Интуиция всеединства. Бытие и сущее. Идея богочеловечества. Учение о Софии. «Смысл любви». Религиозная философия Достоевского и Л. Толстого. Русская религиозная
мысль в духовных академиях. Архиепископ Иннокентий. Несмелов. Тареев.
Русская
мысль по своей интенсии была слишком тоталитарной, она не могла оставаться отвлеченно-философской, она хотела быть в то же время религиозной и социальной, в ней был силен моральный пафос.
Потом самые замечательные религиозно-философские
мысли были у нас высказаны не специальными богословами, а писателями, людьми вольными.
Но богословствование Хомякова имело свои границы, многих вопросов, которые потом поднимала русская религиозно-философская
мысль, он не затрагивает, например, проблему космологическую.
Размах религиозно-философской
мысли Вл. Соловьева был больший, но о церкви вернее
мыслил Хомяков.
Интересно отметить, что в русской религиозно-философской и богословской
мысли совсем не было идеи натуральной теологии, которая играла большую роль в западной
мысли.
Философия истории связана для него с учением о Богочеловечестве, что и есть главная его заслуга перед русской религиозно-философской
мыслью.
Русская религиозно-философская
мысль в своих лучших представителях решительно борется против всякого юридического истолкования тайны христианства, и это входит в русскую идею.
По своей религиозной и
философской антропологии он интереснее Вл. Соловьева, но в нем, конечно, нет универсализма последнего, нет размаха
мысли, нет такой сложности личности.
Несмелов, скромный профессор Казанской духовной академии, намечает возможность своеобразной и во многом новой христианской философии [Я, кажется, первый обратил внимание на Несмелова в статье «Опыт
философского оправдания христианства», напечатанной в «Русской
мысли» 35 лет тому назад.].
Русская религиозно-философская
мысль ставила по-иному проблему религиозной антропологии, чем католическая и протестантская антропология, и она идет дальше антропологии патристической и схоластической, в ней сильнее человечность.
Религиозно-философское общество сделалось центром религиозно-философской
мысли и духовных исканий.
Мысль была не столько богословской, сколько религиозно-философской.
Он хочет быть не философом, а богословом, но в его богословии есть много
философских элементов, и для его
мысли большое значение имеют Платон и Шеллинг.
Как и все представители русской религиозно-философской
мысли, он устремлен к новому, к царству Духа, но остается неясным, в какой мере он признает возможность нового третьего откровения.
И Н. Лосский, и С. Франк, в конце концов, переходят к христианской философии и входят в общее русло нашей религиозно-философской
мысли начала века.
— Я невежда в отношении Гегеля… С Фихте [Фихте Иоганн-Готлиб (1762—1814) — немецкий философ и публицист.] и Шеллингом [Шеллинг Фридрих-Вильгельм (1775—1854) — немецкий философ, оказавший заметное влияние на развитие русской
философской мысли, особенно в 20-е годы.] я знаком немного и уважаю их, хотя я сам весь, по существу моему, мистик; но знать, говорят, все полезно… Скажите, в чем состоит сущность учения Гегеля: продолжатель ли он своих предшественников или начинатель чего-нибудь нового?..
Неточные совпадения
«И разве не то же делают все теории
философские, путем
мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
Наша «передовая» интеллигенция безнадежно отстает от движения европейской
мысли, от все более и более усложняющегося и утончающегося
философского и научного творчества.
Она не соответствует современной социальной действительности и современной
философской и научной
мысли, во многих частях своих она совершенно устарела.
Брошюры толстовские, брошюры «религиозно-философской библиотеки» М. А. Новоселова и брошюры социально-революционные обнаруживают совершенно одинаковую нелюбовь и презрение к
мысли.
Моя сравнительно слабая способность к систематическому дискурсивному развитию своей
мысли мешает пониманию моей центральной
философской идеи объективации, с которой связан мой экзистенциальный опыт.