Неточные совпадения
Россия
есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два
мира.
Раскол
был уходом из истории, потому что историей овладел князь этого
мира, антихрист, проникший на вершины церкви и государства.
Но на запрос Екатерины митрополит Платон ответил, что он «молит Бога, чтобы во всем
мире были христиане таковы, как Новиков».
Великие русские писатели XIX в.
будут творить не от радостного творческого избытка, а от жажды спасения народа, человечества и всего
мира, от печалования и страдания о неправде и рабстве человека.
Русская литература
будет носить моральный характер, более чем все литературы
мира, и скрыто-религиозный характер.
Спор славянофилов и западников
был спором о судьбе России и ее призвании в
мире.
Община
была для них не исторической, а внеисторической величиной, как бы «иным
миром» в этом
мире.
Он
был нетерпим и исключителен, как и все увлеченные идеей русские интеллигенты, и делил
мир на два лагеря.
«Как рыцарь
был первообразом
мира феодального, так купец стал первообразом нового
мира; господа заменились хозяевами».
С одной стороны, он решительный универсалист, для него русский человек — всечеловек, призвание России мировое, Россия не
есть замкнутый и самодовлеющий
мир.
Россия
есть Великий Востоко-Запад, она
есть целый огромный
мир, и в русском народе заключены великие силы.
Можно ли согласиться на сотворение
мира, если в
мире этом
будет невинное страдание, невинное страдание хотя бы одного ребенка?
Творец этого
мира не может
быть добрым, потому что
мир полон страданий, страданий невинных.
О Гоголе
было сказано, что он видит
мир sub specie mortis.
Мир этот
естьКовер, накинутый над бездной,
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Нужно организовать иное управление
миром, управление человеком, при котором не
будет невыносимых страданий, человек человеку
будет не волком, а братом.
При этом нужно сказать, что Нечаев, которого автор «Бесов» неверно изображает,
был настоящим аскетом и подвижником революционной идеи и в своем «Катехизисе революционера» пишет как бы наставление к духовной жизни революционера, требуя от него отречения от
мира.
У него
была острая наблюдательность,
мир же являл картины, мало благоприятные для оптимистических иллюзий.
Он
был также литературным критиком, очень плохим, признал «Войну и
мир» бездарным и вредным произведением.
Это
есть тема о царстве кесаря, об отвержении искушения царством
мира сего.
Православие, и особенно русское православие, не имеет своего оправдания культуры, в нем
был нигилистический элемент в отношении ко всему, что творит человек в этом
мире.
В действительности в русском аморализме, как уже
было сказано,
есть сильный моральный пафос, пафос негодования против царящего в
мире зла и неправды, пафос, устремленный к лучшей жизни, в которой
будет больше правды: в нигилизме сказался русский максимализм.
Нигилистическое оголение, снятие обманчивых покровов
есть непринятие
мира, лежащего во зле.
Это непринятие злого
мира было в православном аскетизме и эсхатологизме, в русском расколе.
Атеизм может
быть экзистенциальным диалектическим моментом в очищении идеи Бога, отрицание духа может
быть очищением духа от служебной роли для господствующих интересов
мира.
Наиболее близок к этому
был Н. Федоров, который тоже обличал ложь культуры и хотел полного изменения
мира, достижения родства и братства не только социального, но и космического.
Он делает жуткое предсказание: если какой-нибудь народ попробует осуществить в своей стране марксизм, то это
будет самая страшная тирания, какую только видел
мир.
Но коллективизм или коммунизм не
будет делом организации, он возникает из свободы, которая наступит после разрушения старого
мира.
Есть Бог или нет Бога, а дела
мира устраиваются по закону
мира, а не по закону Бога.
Если человек перестанет противиться злу насилием, т. е. перестанет следовать закону этого
мира, то
будет непосредственное вмешательство Бога, то вступит в свои права божественная природа.
Кесарь совсем не
есть нейтральное лицо, это — князь этого
мира, т. е. начало, обратное Христу, антихристово.
Он
был человеком стихии воздуха, а не стихии земли,
был странником в этом
мире, а не человеком оседлым.
У него
было видение целостности, всеединства
мира, божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося.
То
было искание преображения
мира и Царства Божьего.
Отпадение
мира от Бога
есть распадение его на враждующие начала.
Эгоистическое самоутверждение и отчуждение
суть главные признаки падшести человека и
мира.
Господствующая в природном
мире материя, отдаленная от Бога,
есть дурная бесконечность.
Видение Софии
есть видение красоты Божественного космоса, преображенного
мира.
Агнец
был заклан до сотворения
мира.
Идея Царства Божьего должна
быть применена к судьбам и делам царства
мира сего.
Так, он справедливо думает, что душа должна предсуществовать, что она вечно
была в Боге, что
мир создан не во времени, а в вечности.
Эта загадочность человека определяется тем, что он, с одной стороны,
есть природное существо, с другой же стороны, он не вмещается в природный
мир и выходит за его пределы.
Это значит, что русский народ по метафизической своей природе и по своему призванию в
мире есть народ конца.
Христианское откровение
есть откровение эсхатологическое, откровение о конце этого
мира, о Царстве Божьем.
Церковь не
есть Царство Божье, церковь явилась в истории и действовала в истории, она не означает преображения
мира, явления нового неба и новой земли.
Царство же Божье
есть преображение
мира, не только преображение индивидуального человека, но также преображение социальное и космическое.
У русских всегда
есть жажда иной жизни, иного
мира, всегда
есть недовольство тем, что
есть.
Все богоискатели обычно имели свою систему спасения
мира и
были беззаветно ей преданы.
В отношении к этому
миру, к истории, к современной цивилизации настроение
было эсхатологическое.
Этот гнойник русского народа, осмеливавшийся называть себя союзом русского народа, ненавидел все, что
есть великого в русском народе, все творческое, все, что свидетельствовало о высоком призвании русского народа в
мире.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в
мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот
был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по
миру, // Не отойдя сосет!
Средь
мира дольного // Для сердца вольного //
Есть два пути.
— Коли всем
миром велено: // «Бей!» — стало,
есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то // Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да
быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся перед барином // Досыта! «Коли
мир // (Сказал я,
миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину // В останные часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»