Для русского сознания XIX в. характерно, что русские безрелигиозные направления — социализм, народничество, анархизм, нигилизм и самый наш атеизм — имели
религиозную тему и переживались с религиозным пафосом.
Но в Ницше воспринято было не то, о чем больше всего писали о нем на Западе, не близость его к биологической философии, не борьба за аристократическую расу и культуру, не воля к могуществу, а
религиозная тема.
Неточные совпадения
Так же в жизни
религиозной многие секты и ереси были уходом из официальной церковности, в которой был
тот же гнет, что и в государстве, и духовная жизнь омертвела.
Если уже Московское царство вызвало
религиозные сомнения в русском народе,
то эти сомнения очень усилились относительно петровской империи.
У
того же Лермонтова была уже русская драма творчества — сомнение в его
религиозной оправданности —
В этих словах намечается уже
религиозная драма, пережитая Гоголем. Лермонтов не был ренессансным человеком, как был Пушкин и, может быть, один лишь Пушкин, да и
то не вполне. Русская литература пережила влияние романтизма, который есть явление западноевропейское. Но по-настоящему у нас не было ни романтизма, ни классицизма. У нас происходил все более и более поворот к
религиозному реализму.
Когда в XIX в. в России народилась философская мысль,
то она стала, по преимуществу,
религиозной, моральной и социальной.
Свою, в конце концов
религиозную,
тему он выразил в идее сверхчеловека, в котором человек прекращает свое существование.
Для них
тема социальная приобретала характер
темы религиозной.
Если отрицание социального неравенства, обличение неправды господствующих классов есть очень существенный русский мотив,
то у Толстого он доходит до предельного
религиозного выражения.
Тема о власти. Анархизм. Русское отношение к власти. Русская вольница. Раскол. Сектантство. Отношение интеллигенции к власти: у либералов, у славянофилов. Анархизм. Бакунин. Страсть к разрушению есть творческая страсть. Кропоткин.
Религиозный анархизм:
религиозный анархизм Л. Толстого. Учение о непротивлении. Анархия и анархизм. Анархический элемент у Достоевского. Легенда о Великом Инквизиторе.
Русская мысль по своей интенсии была слишком тоталитарной, она не могла оставаться отвлеченно-философской, она хотела быть в
то же время
религиозной и социальной, в ней был силен моральный пафос.
Русская
религиозная философия особенно настаивает на
том, что философское познание есть познание целостным духом, в котором разум соединяется с волей и чувством и в котором нет рационалистической рассеченности.
Религиозный характер русских течений выражался уже в
том, что более всего мучила проблема теодицеи, проблема существования зла.
Но
тема Ницше представлялась русским
темой религиозной по преимуществу.
Это —
тема пола, взятая как
религиозная.
Тема Шестова —
религиозная.
Это есть
тема прежде всего космологическая, которая интересовала русскую
религиозную мысль более, чем западную.
О. С. Булгаков — одно из течений русской
религиозной мысли, главным образом сосредоточенных на
теме о божественности космоса.
Социальная проблема у меня играет гораздо большую роль, чем у других представителей русской
религиозной философии, я близок к
тому течению, которое на Западе называется
религиозным социализмом, но социализм этот — решительно персоналистический.
Говорили не только на литературные
темы, но и на
темы философские,
религиозные, мистические, оккультические.
В народе ослабели и подверглись разложению
те религиозные верования, которые поддерживали самодержавную монархию.
— Подумай, Виця, как тут нужно быть осторожным, как нужно бережно и благоговейно подходить к вере маленьких твоих сестер и братьев. Вспомни, что сказал Христос: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». А ты так неосторожно начинаешь даже в их присутствии спорить на самые щекотливые
религиозные темы.
Неточные совпадения
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая
религиозную высоту, но вместе с
тем не решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных,
то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е)
религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о
тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения
тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о
том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в статье 36.
У него была способность понимать искусство и верно, со вкусом подражать искусству, и он подумал, что у него есть
то самое, что нужно для художника, и, несколько времени поколебавшись, какой он выберет род живописи:
религиозный, исторический, жанр или реалистический, он принялся писать.
Хотя Алексей Александрович и знал, что он не может иметь на жену нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и не подумал ни разу о
том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его решение совпадало с требованиями, как ему казалось, религии, эта
религиозная санкция его решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания
того сильного
религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет.