Положение философии в отношении к ее любовникам не лучше положения Пенелопы без Одиссея: ее никто не охраняет — ни формулы, ни фигуры, как математику, ни частоколы, воздвигаемые специальными науками около своих огородов.
Самодостоверным основанием для философии, относительно которого она уже не имеет возможности сомневаться и далее проблематизировать, следовательно, уже принципиально не проблематичным, а догматичным (ибо догматичность и есть философская антитеза проблематичности), является, бесспорно, мышление: cogito — ergo sum [Мыслю, следовательно существую (лат.) — одно из основных
положений философии Р. Декарта.], говорит о себе философия.
Неточные совпадения
Газеты большевиков раздражали его еще более сильно, раздражали и враждебно тревожили. В этих газетах он чувствовал явное намерение поссорить его с самим собою, ‹убедить его в безвыходности
положения страны,› неправильности всех его оценок, всех навыков мысли. Они действовали иронией, насмешкой, возмущали грубостью языка, прямолинейностью мысли. Их материал освещался социальной
философией, и это была «система фраз», которую он не в силах был оспорить.
— Вы, милостивый государь, войдите в мое
положение… Посудите сами, какую, ну, какую, скажите на милость, какую пользу мог я извлечь из энциклопедии Гегеля? Что общего, скажите, между этой энциклопедией и русской жизнью? И как прикажете применить ее к нашему быту, да не ее одну, энциклопедию, а вообще немецкую
философию… скажу более — науку?
Философия остается в очень неблагоприятном
положении, свободы мысли нет.
Но не к большинству западников (единственно авторитетному тогда в литературе), которое занималось популяризированием
положений немецкой
философии, а к тому безвестному кружку 1, который инстинктивно прилепился к Франции.
Смельская. Что ты! А он-то что понимает? Он будет городить свою
философию; нужно очень. И ты, милая Саша, напрасно его слушаешь! Не слушай, не слушай ты его, коли добра себе желаешь! Он тебя только с толку сбивает. Философия-то хороша в книжках; а он поживи-ка, попробуй, на нашем месте! Уж есть ли что хуже нашего женского
положения! Ты домой, так пойдем!