«Свое собственное, вольное и свободное хотение, — говорит подпольный человек, — свой собственный, хотя бы самый дикий каприз, своя фантазия, раздраженная иногда хоть бы до сумасшествия, — вот это-то и есть та самая, самая выгодная выгода, которая ни под какую классификацию не подходит и которой все системы и теории постепенно разлетаются
к черту».
Подпольный человек восклицает: «Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего, среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен, с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливой физиономией, упрет руки в бок и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного раза ногой, прахом, единственно с той целью, чтобы все эти логарифмы отправились
к черту и нам опять по своей глупой воле пожить!» У самого Достоевского была двойственность.
Неточные совпадения
Русскими
чертами в нем были — простота, грубость, нелюбовь
к церемониям, условностям, этикету, своеобразный демократизм, любовь
к правде и любовь
к России.
Раскол, отщепенство, скитальчество, невозможность примирения с настоящим, устремленность
к грядущему,
к лучшей, более справедливой жизни — характерные
черты интеллигенции.
Киреевскому в замечательной статье «О характере просвещения Европы и его отношении
к просвещению России» удалось формулировать типичные
черты различия России и Европы, и это несмотря на ошибочность славянофильской концепции русской истории.
Но это принадлежит
к духовным
чертам русского народа.
Неустанное размышление о расцвете и упадке обществ и культур, резкое преобладание эстетики над этикой, биологические основы философии истории и социологии, аристократизм, ненависть
к либерально-эгалитарному прогрессу и демократии, amor fati — все это
черты, роднящие Леонтьева с Ницше.
Мне говорят: развивай все сокровища своего духа для свободного самоуслаждения духом, плачь, дабы утешиться, скорби, дабы возрадоваться, стремись
к совершенству, лезь на верхнюю ступень развития, а спотыкнешься, — падай,
черт с тобой…
Но человечность все же остается одной из характерных русских
черт, она относится
к русской идее на вершинах ее проявления.
Жалость
к падшим,
к униженным и оскорбленным, сострадательность очень русские
черты.
Городничий. Ну, в Питере так в Питере; а оно хорошо бы и здесь. Что, ведь, я думаю, уже городничество тогда
к черту, а, Анна Андреевна?
Пахарь ломал свой плуг, бровари и пивовары кидали свои кади и разбивали бочки, ремесленник и торгаш посылал
к черту и ремесло и лавку, бил горшки в доме.
Неточные совпадения
Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы,
черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким
чертом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею.
Пусть каждый возьмет в руки по улице…
черт возьми, по улице — по метле! и вымели бы всю улицу, что идет
к трактиру, и вымели бы чисто…
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне,
к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как
черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Да кто там еще? (Подходит
к окну.)Не хочу, не хочу! Не нужно, не нужно! (Отходя.)Надоели,
черт возьми! Не впускай, Осип!
Артемий Филиппович (в сторону).Эка,
черт возьми, уж и в генералы лезет! Чего доброго, может, и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый не взял бы его, довольно. (Обращаясь
к нему.)Тогда, Антон Антонович, и нас не позабудьте.